С удивлением Торин понял, что скучает по тем временам. Совсем его эта пигалица из колеи выбила.
Он вдруг рассердился на себя. Старый осел, а что, если он все придумал? Вдруг она нечаянно прижалась к нему, замерзнув холодной ночью? Камин-то почти прогорел.
Поднялся, мысленно ругаясь, укутал ее в шкуру, подкинул дров, потыкал в них кочергой. Старый идиот! Да он ей в деды годится, а поди ка ты, размечтался о том, как будет учить ее сладостной науке любви! И даже тело, давно забывшее радости плоти, вдруг ожило и напомнило о себе. Дубина! Пень трухлявый! Шел бы лучше… оленя искать в снегу.
— Еще очень рано, — раздался сонный голос Гейны.
Он оглянулся. Она приоткрыла один глаз, взъерошенная, румяная, такая красивая.
— Знаю, спи. Я выспался, займусь делами.
— Я с тобой.
Он скрипнул зубами. В этом была она вся. Стремилась помочь, не желала оставаться в стороне от любого дела. Никогда не сидела сложа руки. Повезет же ее будущему мужу — из нее выйдет верная соратница и помощница.
— Там все еще метет.
— Тогда затаскивай тушу в дом.
— Испачкаю тут все. Потом не отмыть будет.
— Ну тогда забудь, — рассердилась она. — И ложись уже. Никуда твой олень не сбежит! К тому же я все равно выкинула твои шубы на улицу.
— Зачем?
— С них текло и они воняли.
Торин закатил глаза.
— Не ворчи как старый дед только, — ишь, осмелел как воробышек! — У нас еды достаточно. Я слазала на чердак, там еще гора сушеной рыбы. С голоду не умрем. К вечеру метель утихнет…
— Не утихнет, — перебил ее барселец. — Это дней на пять, не меньше. И вообще… я и есть старый дед, кстати.
Не удержался, напомнил ей о своем возрасте.
— Какой же ты старый? — удивилась она. — Ты в самом расцвете сил.
— Мне в три раза больше, чем тебе.
— Врешь. Здесь время не меняется. Сколько тебе было, когда ты попал сюда?
— Тридцать восемь, — он зачем-то назвал цифру меньшую, чем она была на самом деле.
— А мне двадцать шесть, — она завысила свой возраст на два года. — Ты мне даже в отцы не годишься, глупец.
— Ну… И что теперь? Все равно я значительно старше.
— Если считать годы подземелья хотя бы за два… мы ровесники.
Он невольно рассмеялся, а она сделала шаг к нему и обвила руками голый торс. И почему он не надел рубашку? От ее горячих ладоней по остывшему телу невольно пробежала дрожь.
— Что ты делаешь, воробышек? — разом осип Торин.
— Сравниваю счет, — непонятно ответила она, поднимаясь на носочки и потянувшись к нему, как цветок к солнцу.
Какой мужчина посмел бы остаться равнодушным? Это было бы великое оскорбление, которое смыть можно было только кровью. А Торин не собирался еще умирать. Он очень любил жизнь.
Глава 8. На двоих
Гейна впервые в жизни была твердо уверена в своих желаниях. Он — тот самый. Да, это не была любовь с первого взгляда. И со второго тоже не была. Осознанный выбор — вот что это такое.
Но это вовсе не означало равнодушия. Она отчаянно хотела… и так же отчаянно боялась всего происходящего. Но помнила — своим страхам надо смотреть в глаза.
Торин, как ни странно, даже не сопротивлялся. Она-то ожидала, что он отскочит от нее в ужасе. А он очень бережно и осторожно прикоснулся губами к ее губам. Так нежно, так мягко, так трепетно… Она неумело отвечала на поцелуй, враз заледеневшими пальцами хватая его плечи. Он же вполне уверенно прижал ее к себе, углубляя поцелуй.
Ее натурально трясло. Дрожащие руки, дрожащие губы, дрожащие колени.
Торин отстранился, серьезно глядя на нее.
— Так дело не пойдет, воробышек. Мне не нравится твой страх.
— Я не тебя боюсь, — сбивчиво объяснила она. — Себя, скорее. Ну, и боли.
— Ты планируешь зайти так далеко?
— Разумеется.
— Прямо сегодня? Это принципиально?
— Нет, — немного подумав, ответила Гейна. — Но я хочу.
— Я понял. Сегодня ничего не будет. Нам не обязательно сразу ложиться в постель. Давай будем просто привыкать.
Она недоверчиво на него поглядела, открыла было рот, но он благоразумно прервал все возражения поцелуем. Нечего тут! Он гораздо опытнее и лучше знает, что делать. А все же слишком остро она на все реагирует. Нужно снова успокаивать.
И оо сделал все, что мог. Опустился на лавку, усаживая ее к себе на колени, целуя губы, скулы, шею — до тех пор, пока она не расслабилась, доверчиво к нему прильнув. Теперь уже она сама его трогала, смело и решительно. Консенсус был достигнут. На сегодня уроков достаточно.