Девушка выбрала наряд, расчесалась и заплела небрежную косу. Из обуви у неё были довольно плотные домашние туфли на толстой кожаной подошве. Полы в замке хоть и стали теперь значительно чище, но вот теплее — нисколько. Камень сам по себе холодный. В замке, несмотря на яркое солнце и безоблачное небо, было свежо и прохладно.
Она спустилась вниз и сразу пошла на кухню. Не то, чтобы ее не интересовал единорог, но обида не прошла. Раз Дэймон сделал свой выбор, пусть с единорогом и целуется, а не это вот все. Но в кухне было тихо и пусто. Только Серхо со скучающим видом медленно резал яблоки.
— А где все? — спросила Астория, стянув кусочек и закинув в рот.
— В город поехали, там сегодня ярмарка. А я дежурю.
— Я бы тоже хотела город посмотреть.
— Тебе нельзя из крепости выходить, — опустил глаза Серхо. — Князь запретил.
— Что он ещё запретил? — мгновенно взвилась Астория, ещё не остывшая от обиды.
— Ну… подарки тебе делать нельзя и трогать тебя тоже. И улыбаться поменьше, — повар осклабился. — Вдруг ты соблазнишься кем-то ещё, кроме Дэймона? Кстати, слышала про единорога?
— Да.
— Это знак, говорю тебе. Единорог изображён на гербе Мэррилэнда. Видимо, и правда, Леграсы возвращаются.
— Так это же хорошо? — осторожно спросила девушка.
— Конечно. Неразбериха и смута всегда хорошо. Соберём войско, пройдёмся маршем до Вороньей крепости и выставим свои условия.
— К-какие?
— Ну… — повар задумался, а потом радостно предположил: — Вассальная присяга и королеву — нашему князю в жены. И пусть нам четверть урожая отдают.
— Что же вы не нападали, пока регент правил? — неприязненно спросила Астория.
— У нас тут свои проблемы были, — признался Серхо. — Сначала княгиня умерла, шею сломала, упав с лошади. Она воительницей была, сильной, смелой… но не удержалась. Потом князь горевал сильно.
Да, Астория уже слышала про это. И про скоморохов, и про баб, и про пропавшие драгоценности.
— А потом Ренгар с Дэймоном поссорились насмерть. Все тут разнесли. Мы, барсельцы, горячие. Чуть что не по нам, в драку лезем. Отец на сторону старшего сына встал, а Ренгар из дома ушёл. Так и не вернулся. Дэймон пытался его искать, да где там…
— Сплетничаем, Серхо? — раздался громовой раскат из дверей кухни. — Гляди, укорочу твой длинный язык!
— Ой, ой, и что ты мне сделаешь, князь? — нисколько не испугался повар. — На кухню сошлёшь картошку чистить? Ах да, я и забыл, я уже там.
— Башни мыть отправлю языком.
— А готовить кто будет, единорог? Я с удовольствием, надоело все хуже полыни.
— Ты что тут делаешь? — переключился Домьен на Асторию. — Я тебя в зверинце ждал.
— Я захотела сначала позавтракать.
— Что-то я не вижу тут завтрака. По-моему, ты просто отвлекаешь повара от работы.
— А что, запрещено?
— Завтракать? Нет. Соблазнять поваров — да.
— Я никого не соблазняю! — вскочила Астория. — Не смейте даже намекать!
Она снова перешла на «вы» от волнения и злости.
— Твой темперамент мне уже знаком.
Как же ей стало обидно!
У Астории совершенно не было опыта отношений. Она не умела вести себя с мужчинами, не умела с ними разговаривать и понимать их шутки. Дэймон улыбался уголками губ, а ее начало трясти. Хотелось дать ему пощечину, заорать и затопать ногами. Ситуацию спасло только наличие свидетеля. Она стиснула зубы и утащила ещё кусочек яблока.
— Дэй, никто никого тут не соблазняет, — примиряюще протянул Серхо. Он, опытный, пожилой уже мужчина, все понял первым. — Так что там с единорогом?
— В зверинце, — буркнул князь. — Надо будет — сходите и поглядите.
И вышел.
— Так, не вздумай реветь! — Серхио пододвинул Астории яблоки и встал. — Сейчас чаю налью.
Астория вяло кивнула. Она совсем уж было собралась заплакать, но теперь передумала.
— Сколько тебе лет, звездочка?
— Восемнадцать.
— У меня дочка старше. Ты слишком молода для Дэймона. Ему нужна женщина, которая на его шутки или посмеётся, или ответит, или даст в морду. Слёзы его только раззадорят.
— Я…
— Ему тридцать четыре, детка. Ничего у вас не выйдет. К тому же ты слишком нежная, а он, уж извини, мужлан. И меняться ему поздно. Астория вспомнила, как осторожен был Дэй в постели, и промолчала.