С приходом к власти Наполеона Бонапарта Мерсье отошел от политики. В течение недолгого времени он занимался преподаванием истории в одной из так называемых Центральных школ (по другим сведениям — в Лицее на улице Валуа),[270] а затем вновь погрузился в литературные дела. Своей неприязни к Наполеону (которого он на первых порах горячо приветствовал, призывая всех республиканцев на него равняться) Мерсье не скрывал и едва не поплатился за это свободой.[271] Впрочем, и как литератор он испытывал теперь немало трудностей и огорчений. Мерсье продолжал — хотя и с меньшей энергией — трудиться: в 1801 г. вышла в свет двухтомная «Неология, или Словарь новых слов» — труд, направленный против языкового пуризма; в следующем году — шеститомная «История Франции», задуманная как история страны и народа, а не королей и полководцев; но и читающая публика, и собратья по перу все больше к нему охладевали. К презрительным характеристикам, принадлежавшим его идейным и литературным противникам прежних лет («неутомимый писака», «площадной Руссо», «обезьяна Дидро»), прибавились новые, осуждавшие в нем оригинала, фантазера, чудака. Не случайно В. Л. Пушкин, как бы суммируя подобные высказывания (хотя и по частному поводу), сообщил из Парижа Н. М. Карамзину (в письме от 12 сентября 1803 г.): «Мерсье — не что иное, как сумасшедший».[272]
Молодые люди относились к Мерсье с некоторым любопытством, но их сочувствия и уважения он не ощущал. Тем временем его дружеский круг, некогда весьма обширный, постепенно редел; особенно тяжелую утрату понес он в 1806 г., когда скончался самый преданный его друг и единомышленник — писатель Н.-Э. Ретиф де ля Бретон. На материальное благополучие не было и намека: соотечественники и иностранцы, встречавшиеся с Мерсье в последние годы его жизни, обращали внимание на предельную скромность его домашнего быта и старомодность облика.[273] Изредка он появлялся на заседаниях Института (членом которого по разряду моральных и политических наук был с момента его основания в 1795 г.) и в управлении Национальной лотереей, где в качестве контролера получал небольшое жалованье.[274] Но силы уходили. В феврале 1814 г. Мерсье серьезно заболел. Единственное, что еще поддерживало его, по собственному признанию, была надежда увидеть конец наполеоновской тирании.[275] Судьба, не слишком к нему благосклонная, предоставила ему эту возможность. 6 апреля 1814 г. поверженный император французов подписал акт отречения от престола, а вскоре не стало «первого книгописца Франции» (как он сам себя называл). Он умер в ночь с 24 на 25 апреля 1814 г. в Париже[276] и был похоронен на кладбище Пер-Лашез.[277]
Смерть Мерсье не прошла незамеченной, но французская печать отозвалась на это событие сдержанно.[278] Мерсье пережил свою славу, и младшим его современникам нередко казалось, что слава эта вообще — плод его воображения. А между тем, в 1770—1790-х годах имя его было знаменито, сочинения его издавались, читались и ставились на сцене, о них писали в журналах и спорили в литературных салонах. Наибольшую известность во Франции и за ее пределами принесла Мерсье его драматургия. Широкой известностью пользовалась и «Картина Парижа». Самое же начало европейской известности Мерсье было положено изданием его утопического романа «Год две тысячи четыреста сороковой».
К работе над романом Мерсье приступил в 1768 г. Этот год он указал сам в одном из примечаний ко второй главе. Более точная дата следует из письма Мерсье к одному из близких его друзей, известному в свое время литератору Антуану-Леонару Тома, от 22 июня 1768 г., где он сообщал, что «трудится над пространным изображением далекого две тысячи четыреста сорокового года».[279]
271
См.: Mémoires de Fleury, de la Comédie-Française (1757—1820), t. 3. Paris, 1836, p. 251—259.
273
«Старик Мерсье» с его «большой поношенной шляпой сомнительно-черного цвета», в «куцеватом сером сюртуке» и «допотопном длинном камзоле», фигурирует в воспоминаниях Ш. Нодье (
275
Показательно, что эту подробность отметил Герцен в «Былом и думах»: «Жирондист Мерсье, — писал он, — одной ногой уже в гробу, говорил во время падения первой империи: „Я живу еще только для того, чтобы увидеть, чем это кончится“» (
276
См.:
277
См.:
278
См., например: Moniteur universel, 1814, 28 avr., № 118; Mercure de France, 1814, avr., № 752, p. 168. См. также: Annales littéraires, ou Choix chronologique des principaux articles de littérature insérés par M. Dussault dans le «Journal des Débats», t. 4. Paris, 1818, p. 285—293. Весьма характерен и русский некролог Мерсье, в котором, между прочим, говорилось: «Его достоинство как писателя невелико, талант его не отличный, и вообще он заслужил более славу странного человека, нежели имя достойного писателя, по крайней мере во Франции, где его произведения имеют справедливых судей» (Вестник Европы, 1814, ч. 85, № 12, с. 296—297).