— Ах, Мартина… — Рорбек посмотрел на небо. Солнце стояло в зените. Какие-то букашки на длинных лапках ползали по платанам, поднимались в воздух.
Маяк не действовал, уставившись своим безжизненным глазом на море. На поверхности его не было видно ни одной рыбацкой лодки — сплошные заминированные заграждения, несущие смерть каждому, кто их коснется.
Все время вместе… Перед ними темные ворота, через которые нужно пройти… А была ли возможность миновать эти ворота? Теоретически — да! Но сделать это нелегко, об этом даже подумать трудно. Поднять руки вверх перед противником? Бросить оружие? А присяга, а честь?
Сделать что-нибудь против войны? Против тех, кто ее хотел, — вот настоящие ворота, через которые можно попасть в будущее. А разве это не так?
— Ганс, не надо думать ни о чем. Сегодня светит солнце, мы вместе, этот день принадлежит только нам.
Какие приятные у нее губы! И как она ему верит! Как хорошо было бы вот так заснуть и ни о чем не думать!..
— Ганс!
Это слово прозвучало как выстрел.
— Посмотри, Ганс! — испуганно произнесла Мартина.
Ганс открыл глаза и увидел перед собой белые листки бумаги. В углу красный штемпель. Рорбек прочитал гриф: «Совершенно секретно!»
Краска отлила от лица Мартины.
Рорбек вполголоса читал: «1200-й тяжелый артиллерийский дивизион РГК… Данные о расположении огневых позиций артиллерии… Первая батарея: координаты… Координаты запасных позиций… Координаты передового НИ, расположенного в районе второго батальона такого-то пехотного полка…» И дальше цифры, цифры, цифры. Номера укрытий, точки наводок.
Мартина испуганно смотрела на Ганса.
«Совершенно секретно!» Черт возьми, такие документы! Это тебе не переговорная таблица, эти бумаги важнее даже шифра и планов огня, которые попадают русским и англичанам в руки при каждом новом отступлении.
Ганс еще раз взглянул на дату документа: «21 мая 1944 года». Это были самые свежие, совершенно секретные данные.
— Как эти бумаги попали к тебе?
— Они были в письме.
— В письме твоего брата?!
— Да, в письме, Ганс.
— И что же он пишет сам?
— Абсолютно ничего. Ни строчки.
— Ни строчки? — Ганс взял в руки все листочки и начал перечитывать их слово в слово. — Действительно. От него ни слова. В чем тут дело?
Мартина недоуменно пожала плечами.
— Ведь этими бумагами он тебя губит!
— Меня? Меня губит брат? Чепуха!
Ганс снова занялся разглядыванием секретных документов.
— Это оригиналы. Первый экземпляр. Печать и подпись командира дивизиона майора Пфайлера. На конверте штемпель от двадцать восьмого мая, а сегодня тридцать первое. За это время в штабе уже давно могли спохватиться и начать разыскивать эти документы. В каждой части еженедельно проводится проверка секретных документов. А разве твой брат имеет доступ к секретным бумагам?
— Он работает в штабе, потому что еще не совсем оправился от ранения.
— А где он сейчас служит?
— Где-то на побережье Атлантики или же пролива.
— Это тысяча четыреста километров по воздуху.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Хочу сказать, что эти бумаги как можно скорее необходимо отправить обратно.
— А если там их уже хватились?
— Тогда все пропало!
— Это какая-то страшная ошибка, недоразумение…
— Ошибка? Да это сразу же будут рассматривать как измену родине. Тем более что речь идет о части, находящейся на переднем крае, — сказал Рорбек, а про себя подумал: «Стоит только наступить счастливой минуте, как несчастье тут как тут, оно находит тебя за тысячу километров». — Удивляюсь, как такое письмо могла пропустить военная цензура?!
— А если она его уже читала?
— Тогда полевая жандармерия, СД или гестапо давно сцапали бы тебя. — Ганс взял руку девушки, чтобы хоть несколько успокоить ее, притянул Мартину к себе и почувствовал, что щеки ее были холодны как лед. — Если мы отошлем документы обратно почтой, их наверняка вскроют. Значит, этот способ отпадает. — Ганс задумался и продолжал: — Отыскать место расположения воинской части, номер которой известен, дело не такое уж трудное. Где можно узнать? В вышестоящем штабе. В штабе дивизии? Вряд ли. Правда, у Круземарка есть связи. Значит, можно поговорить с ним. Но кто это сделает? Например, подполковник Мойзель. Подожди, нужно как следует подумать: Альтдерфер почти целый год был на Восточном фронте начальником штаба у Круземарка. Если вообще кто-нибудь рискнет подойти с таким вопросом к Круземарку, так только Альтдерфер!