Вампир поднял лицо от ее запястья. По его подбородку струйками текла кровь. Его глаза расширились толи от потрясения, толи от страха, а ранка на ее запястье уже затягивалась.
— Какого черта? — произнесла она. — Какого черта!
Сознание возвращалось к ней как после удара хлыста. Она знала, где оказалась: в приватной кабинке на краю основной танцевальной площадки «Подземелья», в одном из сотен укромных местечек, которые Уолш устроил для клиентов, желающих немного уединения. От извивающихся тел на танцплощадке, этой дымящейся груды телесных оттенков и черной кожи, кабинку отделял полупрозрачный дамасский занавес.
Она повернулась к вампиру.
— Ты соскочил. Бросил меня едва только стало хорошо.
— Кэт, — клыки еще не успели полностью скрыться и на его губах все еще была кровь, так что он слегка обрызгал ее, произнося имя. — Ты уже начинала отходить. Ты прекрасна, и мне совсем не хотелось причинять тебе вред.
— Не хотелось причинять мне вред. — Он снова потянулся к ее руке, но она отдернула ее, и он соскользнул с дивана, ударившись о дальнюю стену. — Ты, что, считаешь меня долбанным стаканчиком? Попил и бросил?
Падая, вампир разбил себе лоб об угол рамы с картиной: какая-то человеческая девица, почти абсолютно обнаженная, чуть прикрытая розами и шипами. Ее художник считал, что кровь и розы одного цвета, но ни то ни другое на его картине не совпадало с цветом настоящей крови — крови Кэт, высыхающей на рубашке и подбородке кровососа.
Его оправдания вывели ее из себя. Она потянулась к занавесу.
— Я завел тебя так глубоко, как только посмел, — заикаясь, продолжал кровосос. Теперь он хоть мог говорить, не брызгаясь кровью. — Глубже чем кого-либо до тебя. Ни один из людей не сумеет пережить подобное.
— Ты, что, утверждаешь, что я не человек? — ее голос стал тихим и угрожающим.
— Да ты должна была уже валяться на полу! Валяться без чувств. Ты должна… должна… — он остановился, не желая усугублять.
На мгновение она почувствовала к нему жалость:
— Давно ли ты в городе, мальчик?
— Мне пятьдесят лет.
— Так давно ли?
Он зарычал и впился в нее испепеляющим взглядом. Но в ее взгляде он встретился с чем-то, что напоминало по твердости стену, так что он моргнул и отвел взгляд.
— Ну?
— Месяц назад, — наконец ответил он.
— Бомжуешь?
Он поник под ее взглядом.
— Я слышал, что в городе быстрее найдешь работу.
— Месяц назад, вот черт! Пятьдесят лет провел в деревне, трахая девок и пугая окрестный скот. — На ней была облегающая черная юбка, поверх которой был застегнут пояс из черных колец с вплетенными в него двумя десятками золотых монет. Она высвободила пару из них, поместила в каждую частичку своей души и бросила ему на сидение. — На. Найди себе кого-нибудь, кто не ищет удовольствия от сделки. Но ради любви Коса, больше не рассказывай никому, что сумеешь дать девушке то, чего она еще никогда не испытывала.
Кровосос бросился на нее, обнажив острые зубы и выпустив когти.
Она увернулась от его растопыренных рук, и с силой врезала локтем по шее, когда он пролетел мимо. Он грохнулся на пол и остался лежать.
— Ты кто? Каменная баба? — задыхаясь, буркнул он.
— Каменная баба? — рявкнула она в ответ. — Женщина всего лишь хочет чуточку больше того, что ты в состоянии дать, и она уже богопротивная мерзопакость? А я-то просто собиралась позволить тебе уйти. — Она поставила носок туфли между его ног и наступила.
Он завопил.
Не успела она предпринять что-то еще, занавеска распахнулась и в проеме возник человек настолько громадного роста, что полностью заслонил собой танцпол: Уолш собственной персоной — владелец заведения и вышибала в одном лице.
— Мисс Элли, — произнес он. — Есть проблемы?
Она покачала головой, и мир закачался вместе с ней. Где-то там, за спиной Уолша продолжалась вечеринка.
— Он назвал меня Каменной бабой, Уолш. — Она заметила в своем голосе отчетливый обозленный визг и возненавидела себя за это. — Не может сдержать свой нрав, нападает, да еще называет меня Каменной бабой.
Вампир корчился на полу. Когда Уолш вошел, она убрала туфлю.
— Приятель, эта женщина тебя поранила?
Вампир пробурчал что-то отрицательное, и с трудом поднялся на четвереньки. Потребовалось несколько секунд, чтобы он смог встать.
— Не забудь про чаевые, — сказала Кэт, не отрывая взгляда от Уолша. Вампир обозвал ее как-то вроде «кайфоломки» и выкатился прочь. Но монеты забрал.
— Вам нельзя продолжать в том же духе, — у Уолша был настолько глубокий голос, что он соперничал бы с басами. — У меня чистое заведение.
— Парень обманщик. Голодный обманщик.
— Быть голодным не преступление.
— Мы привыкли в городе к хорошим вампам, Уолш. Один укус и пошла. Что происходит? — На нее нахлынул скверный «приход»: взгляд начал затуманиваться словно у очевидца происшествия. Она покачнулась вперед, вытянув руку, и оперлась о собеседника, чтобы сохранить равновесие. Чуть помедлив, он обнял ее своей больше похожей на окорок рукой.
— Вы не думали, что проблема может быть не в вампах?
— Сл’диза языком, — пробормотала она куда-то в район пупка Уолша, пока он вел ее наружу.
— Я имел в виду, вы каждый вечер бываете тут или у Клауди или в одном из десятка других подобных мест. Начинали с кровососов-подростков, а теперь ищите постарше. Еще чуть-чуть и доберетесь до настоящих древних, а те способны выпить вас в один миг. И с ними не удастся справиться одной оплеухой или просто побить.
— Я м’гу спр’виться с любым.
— Конечно можете, мисс Элли.
Обогнув танцующую толпу, они дошли до бара. Где-то там среди извивающейся танцующей массы у какой-нибудь девочки будет ее первый раз. Один быстрый укус, и она улетит.
У бара было немноголюдно. Уолш взял бутылку джина со средней полки и стакан, и наполнил его до половины.
— Послушайте меня, мисс Элли. Сделайте одолжение: выпейте это и прогуляйтесь куда-нибудь проветриться. Почитайте книжку или займитесь чем-нибудь. И не бейте больше никого из моих посетителей.
Она за один глоток выпила половину порции, а вторым — до суха.
— Тебе все-таки не стоит пускать сюда подобный сброд. Он создает тебе плохую репутацию.
— Вы уходите? Пожалуйста. Всего на одну ночь — прочухаться и протрезветь, не подпуская ничего к своим венам?
Она с недоверием посмотрела в ответ:
— Ты, что, меня вышибаешь?
— Лучше выпить, пробежаться и прожить еще день, чтобы назавтра снова выпить, детка, — он подошел к одному из вышибал — высокой, квадратной телке в рубашке без рукавов, с торчащими из прорех напоказ мускулистыми ручищами. Она проводила Кэт до двери и вытолкнула наружу. Дверь захлопнулась за спиной.
В темном переулке воняло застойной водой. Два газовых фонаря тускло освещали мостовую и огромный вонючий мусорный контейнер в нескольких метрах в стороне. Полу-стершееся граффити на нем покрывало глубокие царапины от когтей Каменных людей.
В этот переулок выходило с десяток дверей, но только у Подземелья здесь был главный вход.
Вдоль голых кирпичных стен сидели попрошайки с бомжами, выставив на дорогу шляпы, чтобы поймать случайную подачку от ночных прожигателей жизни и богачей с северной окраины, направлявшихся на восток за ночными развлечениями в Квартал наслаждений. Попрошайки привыкли держать свои руки при себе. Если им вздумается приставать к посетителям, Уолш в момент вышвырнет их прочь.
Кэт направилась против стабильного потока клиентов ночной жизни, не замечая протянутых рук и скорбных лиц, а также призывных улыбочек «толкачей» на каждом углу. Она уже пробовала раньше их товар, их старосветское маковое молочко и пилюли, набитые травами из Сияющего царства. Все это меркло в сравнении с клыком вампира, было детской забавой. А вот к сутенерам у нее было меньше терпимости, и она пообещала себе скоро вернуться, когда окажется на службе.