— Нет, — ответила мисс Кеварьян, опередив Тару.
Он печально посмотрел на девушку. Она попыталась ответить тем же. Несмотря на веру в бога, он был неплохим парнем. Куда лучше многих.
— Кстати, Бессмертные цари не возражают против курения в их присутствии?
— Только не с такой скоростью.
— Справедливо, — пожал он плечами.
Из здания суда вышла группа одетых в костюмы людей: младшие клерки и толстенькие юристы вились вокруг древнего Посвященного. Это был скелет в рясе с блестящими словно бриллианты глазами, который потягивал кофе из огромной черной кружки. Мисс Кеварьян наклонилась к Таре и снизила голос до шепота:
— Остерегайся Александра Деново. Мы с ним знакомы полвека. Я не верила ему тогда, и не вижу причин начинать сейчас.
Слушая ее, Тара привела расшалившиеся чувства в порядок. Она поняла, почему так учащенно бьется сердце, и имя этому было «гнев»: гнев на улыбочку Деново, на его маску деревенщины, на его веселые угрозы и поломанные им жизни. Ее страх перед компанией, перед провалом был ничто по сравнению со сладким, обжигающим пламенем гнева.
— Я не только буду его остерегаться, но сделаю больше. Я его одолею.
— Вот и отлично, — ответ мисс Кеварьян вышел отрывистым и тихим, как шаги на дальней лестнице. — Но запомни, твоя первейшая задача клиент, а месть — потом.
— Если для победы над Деново потребуется воскресить бога, я воскрешу сотню. Я сделаю Коса в десять раз сильнее, чем он был до того.
— Отлично сказано, — мисс Кеварьян выпрямилась и продолжила обычным голосом: — Ты можешь подойти, Катерина. Мы закончили секретничать.
— Спасибо, мадам.
— Удачи вам. И будьте осторожны.
— Она сказала, «будьте осторожны», — бурчала Кэт, словно отплевывалась.
У Тары разболелась нога. Вернувшись в суд, они вместо коридора увидели длинную, узкую лестницу со множеством ступеней. Первую сотню ступеней Тара восприняла как отличное упражнение для медитаций и шанс привести чувства в порядок перед долгим трудовым вечером. Гнев хороший помощник, однако он бесполезен в разгадывании несоответствий в зашифрованных свитках. Еще сотня ступеней была пройдена без особой цели в качестве самоистязания. А спустя полчаса бесконечного подъема, она вся покрылась испариной, в то время как Кэт даже не запыхалась и сохраняла уверенность в себе. С другой стороны, Таре пришлось выдержать сражение в судебном круге и ночное приключение. Все это сейчас гирями давило на позвоночник. Она и не догадывалась, что карьера в мире Таинств может быть связана с таким количеством тумаков.
Она не отвечала на ворчание Кэт, но та все равно продолжала.
— Будьте осторожны. Как будто на нас что-то выпрыгнет в архиве.
— Вот ты удивишься.
— О чем это ты?
— Знаешь, как говорят: «книга по-настоящему затягивает»?
— Только не говори мне, что… — она замолчала.
— Архивы могут быть опасны. — Они добрались до очередного пролета, который случался каждые тридцать ступеней — несколько квадратных метров пола, украшенные столиком из черного дерева с папоротником — неуклюжая попытка скрасить их мучения и одновременно тонкая насмешка. Перевернув лист, Тара увидела, что его обратная сторона фиолетового цвета. — Может тебе лучше отправиться на службу, ловить нарушителей.
Кэт горько усмехнулась:
— Не выйдет, пока вы не уберетесь. Приказ есть приказ.
— Чей?
— Справедливости.
Это слово, это имя заставило Тару поежиться, не смотря на жар, с которым оно было произнесено.
— Прямой? У тебя нет старшего офицера?
— Справедливость всегда на службе. Так проще.
— Проще чем что?
— Власть портит людей. Справедливость не человек.
Тара оставила это без ответа, и мысленно разложила сколько вариантов она могла дать.
Из них двоих Кэт хуже всего переносила молчание, и поэтому вскоре снова заговорила:
— Конечно мне хочется заняться чем-то более полезным, но с тобой я скорее, чем на улице наткнусь на Каменных людей. Прошлой ночью они охотились за тобой, и ты выжила. Так что есть вероятность, что они попробуют снова. И быть может в следующий раз среди них окажется тот, кто убил судью Кабота.
— Ты все еще думаешь, что виновата горгулья? — спросила Тара, чувствуя вес всей взрослой горгульи в своей сумочке, а не только одного лица.
— Так считает Справедливость.
— И раз так, то ты не задаешь других вопросов?
— За вопросы мне не доплачивают.
— А если я спрошу у тебя, что ты сама думаешь?
— Когда Кабот умер, его охранявшее его заклинание передало картинку, — она увидела тарино замешательство и неопределенно махнула рукой. — Ментальная картина. Словно образ в твоей голове. Если хочешь что-то узнать, Справедливость отправляет в твой разум картинку, как только надеваешь черный костюм. Это куда лучше, чем узнавать новости у глашатаев. Картинка никогда не врет.
— Глашатаи хотя бы не лезут в голову.
— Полагаю, наложенное на Кабота заклинание показало стоящего над телом Каменного человека с окровавленными клыками.
— А не мог ли Посвященный или Мастерица Таинств убить его и подделать картинку?
— Тебе о таких вещах известно гораздо лучше, но Справедливость так не считает. Заклинание предупредило бы, если бы Таинства применили чтобы его разрушить или причинить вред судье.
— Заклинание ничего не сказало про костяной круг, — возразила Тара, хоть и была не совсем честна. Она сама могла придумать с полдесятка возражений и не удивилась, что Кэт назвала одно из них.
— Костяной круг — обычная часть исцеляющих Таинств. Кабот в первую очередь умер потому, что у него вырвали позвоночник, а также мозг, глаза и все остальное. Круг всего лишь позволил ему пожить еще немного. Кроме того, зачем какому-то Посвященному желать Каботу смерти? В Альт Кулумбе не так уж много студентов, изучающих Таинства, и Кабот всем им нравился.
Всю оставшуюся часть пути они поднимались молча. Тара обдумывала слова Кэт и отметила их на будущее.
Именно Кэт первой добралась до двери на верхней лестничной площадке. Дверь оказалась из массивного, тяжелого дерева, украшенного раскладкой из ясеня и рованского дерева для отражения злонамеренных заклинаний.
— Кэт?
— Гм? — ее рука неуверенно зависла над дверной ручкой.
— Как ты думаешь, почему Защитники напали на Кабота? Какой у них мотив?
— Им для убийства никаких мотивов не нужно. Они кровожадны. Живут ради убийств и разрушения. И, кстати, пора бы перестать называть их Защитниками. Иначе люди решат, что ты на их стороне.
— Тогда, горгульи. Может Справедливость считает, что его смерть как-то связана с этим делом?
— С каким делом?
— С этим. Разве судья Кабот не судил Коса до его смерти?
Кэт ответила с озадаченным видом:
— Нет, не думаю.
— Итак, молодой человек, — сказала леди Кеварьян, когда стеклянный лифт проехал тридцатый этаж и не собирался останавливаться: — сейчас вы встретитесь со главным представителем Бессмертных царей Северного Глеба в Альт Кулумбе. Его зовут Джеймс, и при нем советую вести себя самым приличным образом.
Сквозь прозрачные стены Абелард увидел святилище Коса, словно черная игла пронзающая небо. Обычно с ее кончика сияла бы благодать Бога, но сейчас не обычное время.
— Значит, его зовут Джеймс?
— Честное слово, Абелард. Я пугаю вас, выбиваясь из сил, произнося длинную тираду, а вы спрашиваете у меня первое, что показалось знакомым?
— Просто мне показалось, что имя Джеймс не подходит для Бессмертного царя.
— Как я думаю, Элейн или Тара, — когда-то давно в своей долгой жизни леди Кеварьян научилась улыбаться, не двигая ни одним мускулом на лице.
— Но вы же не Бессмертный царь, леди Кеварьян.
— О? Разве?
— Вы просто Мастерица Таинств. А Бессмертные цари они костлявые и древние… — Она посмотрела на него. Ее губы улыбались, но улыбка не затрагивала глаз. — Вроде скелетов, — невпопад закончил он.