— Не хочу отдыхать. Нужно же что-то делать. Я хочу помочь.
Она задержалась на полпути к лестнице.
— Ты ведь техник, не так ли?
— Да, мэм.
— Проверь монастырские генераторы. Мы подобрались к весьма щекотливому моменту. Ишкарский вопрос нам на руку, но если энергию тратила Церковь, то наши позиции пошатнутся. Пока Тара подыскивает нам оружие, обеспечь нам доспехи.
Когда он промолчал, она направилась вверх по лестнице. Он догнал ее лишь на верхней ступени перед высокими двойными дверьми.
— В этой башне десятки километров труб всех диаметров и назначений. Это не считая разных топок и двигателей… чтобы в одиночку проверить все журналы уйдет много дней. Может быть для меня есть что-то более срочное?
— Можешь поговорить с ними, — мисс Кеварьян указала на людское море, сквозь которое они пробрались сюда.
За спиной у них какой-то мужчина низким басом проревел:
— Бог умер!
Несколько человек подхватило его вопль. Мисс Кеварьян и бровью не повела.
Абелард сглотнул ком в горле и представил себе, что он проповедует, несмотря на их гнев. Какие слова ему подобрать? Что он может сказать жителям Альт Кулумба, чтобы они пришли в себя? Напомнить им о славе Коса? Он представил, как пытается перекричать бушующий водоворот, у него перехватило дыхание, и он закашлялся.
— Пожалуй, я проверю генераторы.
— В таком случае, тебе лучше приступить немедленно, — мисс Кеварьян щелкнула пальцами, и главные ворота с раскатистым звоном распахнулись. Она с решительным видом и настроем на борьбу вошла внутрь.
Абелард расправил рясу и последовал за ней. Едва он вошел в сумрачный молельный зал, как она снова щелкнула пальцами, и ворота с грохотом закрылись за его спиной, отрезая их от торжественных и печальных выкриков толпы: «Бог — мертв! Бог — мертв!»
Плотное покрывало из облаков душило заходящее солнце. Небо должно было полыхать в закате, вместо этого свет затухал. Кэт с Тарой ехали в экипаже без возницы сквозь эту предсмертную агонию заката и любовались небом.
— Здесь, что, всегда так облачно?
— Вообще-то нет, — ответила Кэт. — Хотя, судя по последним нескольким дням, не скажешь. Обычно осенью всегда ясно из-за пассатов. — В ее лицо вернулись краски, и в голосе зазвучали более веселые нотки. Она держала руки на коленях и хоть и слабо, но улыбалась. Тара заметила, как ее тело борется с кабалой черного костюма, и разумно держала свои наблюдения при себе.
— Ты что, раньше плавала? — вместо этого спросила она.
— Да нет, просто слышала, что говорят матросы.
Изолятор службы Справедливости был ровно таким же, каким они его оставили: официозные белые стены, слишком чистые полы, и умиротворяющий запах антисептика. По крайней мере на вкус Тары, потому что для нее это был сигнал, что управляющим этим зданием люди знают, что это за зверь. Удивительно, насколько много людей не имеют об этом ни малейшего представления, стоит только чуть выйти из города какого-нибудь из Бессмертных царей. Один молодой парень в караване, к которому она присоединилась впервые выбравшись из Эджмонта, со всей горячностью утверждал, что алкоголь опьяняет так сильно, потому что нравится демонам, которые невидимыми забираются в бутылки и спят там как ни в чем ни бывало. Когда пьешь, то выпиваешь алкоголь вместе с демоном. Разным демонам нравится разная выпивка, вот почему одни от виски буянят, от стакана водки падают замертво, а от пива лишь веселеют.
Прочие девушки из каравана восхитились подобной теорией, но Тару подобная наивность подвигла на дальнейшую учебу.
— Что тебе здесь нужно? — спросила идущая впереди Кэт.
— Парень без лица. Свидетель убийства Кабота.
— А! — она кивнула. — Кстати, у нас до сих пор нет ни малейшей идеи, где искать его лицо. Мы прошерстили местных барыг Посвященных, но оказалось, что оборудование для похищения лиц не особенно распространено.
— Жаль слышать, — какой-нибудь бедной Мастерице пришлось целый день терпеть в своей лавке Законников. Но уж лучше ей, чем Таре. Она обдумала те несколько часов, что ей пришлось провести с Кэт, пытаясь догадаться, когда та получила отчет от других Черных. — Ты проверяла, когда я была на слушании в суде?
— Справедливость сообщила мне, когда я надела костюм в архиве, — Кэт потерла кончиками пальцев висок.
— Боги! Вся эта информация поступает к тебе и выуживается даже без твоего позволения, — Тара не часто ругалась и поминала богов, но в данном случае и то и другое казалось весьма подходящим.
— А что в этом такого уж плохого?
— Как ты можешь позволять кому-то влезать в твое сознание? Справедливость, если захочет вязать из тебя узлы.
— Она не станет.
— Ты знаешь, что я имею в виду, — ее голос стал колючим, и Кэт остановилась на полпути. Тара хотела было ее обойти, но та перехватила ее за руку. Как Тара не пыталась вырвать руку, хватка была крепкой. — Отпусти.
— Тебе есть что мне сказать, чтобы облегчить душу?
Тара снова попыталась вырвать руку, на этот раз сильнее, но с тем же успехом.
— Просто мне не нравится, когда всякие личности лезут в мою голову. Поэтому мне не понятно, как ты добровольно вызвалась на подобное.
— Справедливость не всякие и не личность, — холодно ответила Кэт, не шелохнувшись. — Если бы это было не так, я бы этого не допустила.
— Как будто у тебя был бы выбор.
— Что это значит?
— Тебе захотелось бы добавки.
Кэт прищурилась:
— У меня такая работа. Я охраняю город.
Тара промолчала в ответ.
Внезапная вспышка гнева прошла, и Кэт поникла.
— Боги! Слушай, если тебе нужно выговориться…
— Нет. Спасибо, — последнее слово она выпалила излишне резко.
Девушка отпустила ее руку, и Тара быстро вышла из коридора. На третьем шаге она поняла, что не знает, куда идти.
— Ты знаешь, куда идти? — крикнула она через плечо.
— Да.
— И?
— Тебе не скажу, — как раз этот момент неизвестный доктор выбрал для того, чтобы вырвать зуб или вправить сломанную кость. И девушки одновременно поморщились от вопля пациента, который разнесся по всем коридорам. Похоже местные доктора лучше разбирались в антисептиках, чем в анестетиках.
— Чего ты хочешь?
— Ты стала подозрительнее, когда узнала, что я Законник, по сравнению с тем временем, когда считала меня простым торчком. Ответь, чем я или Справедливость заслужила подобное предубеждение?
— Это не предубеждение.
— Черта с два. Не хочешь сказать прямо?
Тара оглядела собеседницу: руки на бедрах, красивые губы решительно сжаты, стальной взгляд зеленых как два озерца глаз, шрамы на шее, эмблема Справедливости, торчащая из-под рубашки. Она вспомнила свое падение из Тайного университета, о безлицем Сланце, лежащем где-то в этом самом здании в какой-то белой палате с темными шторами. О другой такой же палате, где спит Раз Пелхэм, который пока не может вернутся на свой корабль. Не взирая на загар, подобная прогулка его прикончит.
— Ладно, — сдалась Тара, — по дороге расскажу.
Ежедневные отчеты о ремонтах хранились на восьмом этаже Святилища в самом центре башни в лишенном окон «Отделе эффективности». Несмотря на размещение офис прекрасно вентилировался. Уровнем ниже в огромной бойлерной турбины прогоняли воздух сквозь камеру для регулирования температуры. Даже зимой, благодаря близости к генераторам, в офисе сохранялась температура на десять градусов теплее, чем в остальном здании, а летом, благодаря обдуву — на десять градусов прохладнее.
Изобретательно.
Впервые Абелард попал в Отдел эффективности в двенадцать лет во время экскурсии при изучении введения в теологию. Он с открытым ртом слушал Младшего послушника, казавшегося Аблераду таким старым, хотя ему едва ли было двадцать два, который использовал второй закон термодинамики в качестве метафоры первородного греха. Довольно быстро покинув помещение двенадцатилетний Абелард мгновенно забыл и цвет его стен (красный), его форму (круглую), и его размеры (двенадцать метров в диаметре и потолки три метра с ведущей вниз, в бойлерную, лестницей по центру), не считая того самого теологического спора. Зато он запомнил вентиляционную систему. Это была первая сложная машина, устройство которой он понял, и от соединения физических законов, на которых она была построена, с человеческой изобретательностью, его переполнила радость и любовь к Богу.