Теперь Коса нет, а система осталась.
Он уселся за один из изогнутых металлических столов в круглом офисе, заваленный горой бумаг, планов и графиков. Сперва он проверил записи о выработке энергии и не нашел ничего неожиданного. Пик активной нагрузки генераторов приходился на вечер и середину дня, спадая к полуночи и на восходе, и снова между трех часов и в сумерках. Журналы не фиксировали никаких серьезных ремонтов, и даже ни одной утечки за месяц после последней модернизации охладительной системы. Расход запчастей и материалов тоже в норме. Однако записи об обслуживании за последние пару дней…
Он поднял руку. Спустя пару секунд послышался шелест рясы и женский голос:
— Да, брат?
Он оторвал взгляд от журнала и увидел уставившиеся на него миндалевидные глаза на морщинистом лице сестры Мириэль, управлявшей этим отделом дольше, чем могло припомнить большая часть кардиналов. Именно сестра Мириэль была причиной того, что никому из молодых послушников не удалось разыграть ремонтников. Она была обезоруживающе мила, но дьявольски умна, и обнаруживала все газовые бомбочки, подмену документов и безымянные пузырьки с клеем заранее, чтобы обернуть проделку против самих шутников.
— Сестра, за последние три дня вы зафиксировали в два раза больше ремонтных смен, чем обычно, однако они ничего не отремонтировали.
— Отремонтировали бы, если бы нашли, что ремонтировать, не так ли? — мрачно ответила она.
— Я бы очень на это надеялся.
— Что ж, и был бы прав, — она наклонилась и пошарила среди планов и графиков. — Мы пытаемся отыскать жучка в работе системы. Хотя, честно говоря, это не жучок, а настоящая мартышка.
— Мартышка? — для Абеларда это был новый термин.
— Жучки появляются и остаются в одном и том же месте. А мартышки скачут.
Он обвел рукой бумаги:
— Я не заметил никаких отклонений.
— Это потому что ты неверно мыслишь, — ответила она с видом бабули, дающей ребенку конфетку: — Мощность наших генераторов избыточна, поэтому ты не увидишь падения в отдаче. Посмотри сюда.
— Система охлаждения работает на минимуме.
Сестра кивнула, и Абелард снова почувствовал себя школьником.
— А это значит… — он пожевал слова прежде, чем их произнести: — Выхлопная система не настолько сильно нагрета, как ей следовало бы. Должно быть тепло улетучивается до того, как выхлоп достигает охладительной системы.
— Именно так мы и подумали, но не обнаружили утечек, даже разобрав на части систему.
— На это потребовалось бы несколько недель, а не три дня с дополнительной сменой.
— Именно так и вышло, — она ткнула пальцем в график. — Если ты взглянешь в старые журналы, то увидишь, что наши бригады вот уже несколько месяцев подряд тратят по несколько дополнительных часов. Впервые эта проблема появилась еще весной, хотя в то время она была куда предсказуемее — возникая каждую ночь между часом ночи и четырьмя утра. Вчера как раз перед восходом был пик, и один или два всплеска за пару дней до того. Хотя за последние двадцать четыре часа все тихо. Насколько мы поняли, никакой системы в этом нет.
Между часом ночи и четырьмя утра. Именно тогда, когда он преклонил колени у алтаря, ожидая ответа Господа на свои молитвы.
— Все изменилось где-то три дня назад?
— Вообще-то за несколько дней до того, но утренний отток прекратился именно три дня назад. Мы тут подумали, не могли ли стать причиной наши текущие теологические… — она многозначительно помолчала: — проблемы, но ситуация не ухудшилась, лишь стала менее предсказуемой. Мы безрезультатно прождали повтора целый день.
Стараясь не думать о «текущих теологических проблемах», Абелард перелистнул новую страницу со схемой. В его голове еще звучало эхо воплей толпы. Можно поддаться этому или поработать. Выбор был очевиден, но не слишком прост.
— Брат, — после молчаливой паузы произнесла сестра Мириэль. — Я слышала, ты сопровождаешь безбожниц.
— Да.
— Какие они.
Вот эти два отрезка трубы не соответствуют чертежу. Неужели это настоящие схемы одного и того же соединения?
— Та, что помоложе… хочет стать сильной. Ту, что постарше, даже не знаю, как охарактеризовать.
— Они нам помогут?
Он чуть было не спросил, что можно считать «помощью», но сестра Мириэль хотела услышать не это.
— Думаю, да. — Он скатал чертежи и убрал обратно в футляр.
— Ты закончил с чертежами?
— Нет, — ответил он, и посмотрел в темный проем, ведущий в бойлерную. — Не одолжите фонарь?
— Впервые я узнала, что у меня есть способности к Таинствам в пять или шесть лет, — рассказывала Тара. — Ее каблуки отбивали четкий ритм по полу коридора. — Но что гораздо важнее, мне это понравилось. Понравилось применять Таинства, понравилось, как они работают вокруг меня. Это почти религиозное чувство благоговения. Мне хотелось отдать жизнь Таинствам, поэтому я уехала из Эджмонта. Что было прекрасно, потому что я все равно собирался это сделать.
Она думала, что Кэт что-то скажет, но та промолчала. Они шли в ногу. Если бы она не видела ее сбоку, то с равным успехом Тара могла идти в одиночестве.
Хорошо. И без перебиваний было трудно.
— Я получила работу в следующем караване, который проходил через наш город, и путешествовала вместе с ним несколько лет, учась у младших Посвященных всему на свете, сражаясь с разбойниками, отгоняя скорпионов. Однажды ночью, когда погас костер, я сидела обнаженной, напитываясь светом звезд, чтобы справиться с Таинствами на следующий день, и, подняв голову, я увидела Тайный университет. Парящие в пустом воздухе башни, со всех сторон окруженные стеной замки, парящие шары из стекла и хрусталя размером с третий суд Таинств.
— Я была потрясена. Я много месяцев подряд, как и многие юные Мастерицы Таинств, которые хотели бы там учиться, призывала к себе университет, но он никогда не отзывался.
— Можно было бы рассказать о том, как от двенадцати шпилей Зала Старейшин, здания настолько древнего, что оно вновь стало новым, спустился мост из радуги и мне предложили взойти. Можно было бы рассказать о тех сложностях, с которыми мне пришлось биться, когда я поднялась наверх, о силе, Таинствах и хитрости. Могла бы рассказать о том, как меня приняли в Тайный университет, который окружен облаками, которые вовсе не являются облаками. Но в моей истории все это не важно.
— Впервые за много лет у меня появилась собственная комната, а не просто койка, и соседка по комнате, к чему я долго привыкала. Ее имя было Дафна, и ее родственники все поголовно были Посвященными, а предки теологами. Она помогла мне понять все, что мне было неизвестно о мире Посвященных. Она была из тех людей, кого вы поначалу тихо ненавидите, пока не понимаете, что их снисхождение к вам вовсе не снисхождение.
Тара сделала паузу. Вдохнув воздух, она услышала легкий вздох рядом. Кэт свернула налево, Тара последовала за ней.
— Она представила меня профессору Деново. Он был самым известным учителем на факультете, если не самым любимым, и она привела меня на ужин, который он давал для успевающих студентов. Деново, как и я, поднялся из самых низов. Его семья была часовщиками, совершенно невосприимчивой к Таинствам до его появления. Совсем скоро Дафна и я стали работать в его лаборатории. Там я нашла друзей, которые меня приняли, и общие цели. Думаю, ты чувствуешь нечто подобное. Твоя связь с Справедливостью нечто сходное со связью Деново с его студентами, что и неудивительно. Именно Деново сорок лет назад расчленил труп Серил и смастерил из него то, что стало Справедливостью.
— Немногие знают, как слепы люди к переменам. По началу я проводила в его лаборатории всего один час. Спустя пару недель уже шесть. Лаборатория стала моей жизнью, и ее жизнь стала диктовать мою. Мне снилась работа, это казалось совершенно естественно, так же естественно, как то, что ты подстраиваешься под мой шаг. Мои силы мало по малу таяли. Спустя несколько недель я уже не могла за пределами лаборатории самостоятельно зажечь даже свечу. Беседы с Деново сверкали умом и жизнью. Все прочее по сравнению с ними меркло, а я ничего не замечала.
— Я и не заметила, как Дафна перестала смеяться, хотя однажды я поняла, что никак не могу вспомнить, когда она в последний раз улыбалась, как и я сама. Я оглядела нас обоих и всех, кто работал в этой лаборатории. Мою голову словно набили ватой, но спустя несколько дней я ощутила тонкую паутину из Таинства, которой Деново опутал наши души. По его воле мы работали как единый организм. Отдаляясь от его цели, мы теряли часть себя, и даже больше.
— Я высказала ему это в глаза. Но он лишь рассмеялся в ответ. «Мы так здорово работаем, — ответил он. — Куда лучше, чем какой-либо Посвященный или Мастерица Таинств в истории. Вместе мы достигнем величия».
«Но не сами и не ради себя, — ответила я. — Мы заработаем величие для вас».
«Но кому-то же нужно направлять наши исследования», — возразил он. Потом он предложил мне отправиться к лидерам университета и все рассказать. Так я и сделала.
Еще один поворот. Лестница. Медсестра прокатила мимо каталку с окровавленными скальпелями.
«Лаборатория Деново, — ответили они мне, — один из величайших центров обучения в мире. Она приумножает знания о Таинствах для всех на свете. Они поставили под сомнение мои суждения, мои приоритеты, хотя он иссушал своих студентов, жирея на украденной у них силе. Я пыталась вырваться, но он не дал. Я попыталась бороться, но за его спиной стояла целая лаборатория и он был слишком силен. После недели работы без отдыха в его лаборатории Дафна уснула и больше не проснулась. Родители забрали ее и больше мы не виделись».
— Однажды поздно ночью, когда все студенты отправились отдыхать, я пробралась в лабораторию и подожгла ее. Это место было сосредоточением его паутины, которой он нас опутал. Когда она сгорела, я почувствовала, как вместе с ней сгорает его хватка на моей душе. Силы вернулись ко мне, и мое Таинство вновь стало моим.
— Я не говорила, что это сделала я, но не делала из этого секрета. Обнаружив мое неповиновение Деново притащил меня на дисциплинарный совет. Он хотел моей смерти, но в правилах о наказаниях студентов не было ни слова о смертельной казни. Вместо этого они дали мне диплом об окончании, потому что нигде не сказано, что после выпуска Университет обязан выпустить вас где-нибудь, где вы сможете жить. Я подралась с целым факультетом, и от души хохотала, когда они вышвырнули меня вниз над Мировым Разломом, полагаю совсем недалеко от того места, где погибла Серил.
— Но я выжила.
Кэт остановилась перед девственно чистой дверью с медным номерком. Изнутри не доносилось ни звука. Не было слышно даже дыхания. Тара почувствовала внутри отголосок собственной затраченной Силы. То самое место.
Она положила руку на плечо Кэт и с силой сжала. Ногти впились глубоко в кожу сквозь хлопчатую ткань, но Кэт не вздрогнула и не поморщилась. Прочие знаки, после проверки тоже соответствовали. Чуть расширившиеся зрачки, дыхание в ритм с дыханием Тары. Когда она закрыла глаза, то увидела тонкую паутинку, связавшую сейчас ее разум с разумом Кэт.
Однажды профессор Деново поведал ей, что есть три ситуации, когда разум становится уязвим: из-за любви, во время сна и, наконец, поглощенный рассказом. Кэт ненавидела горгулий. Она бы не поняла почему Тара защищает Сланца, и ни за что бы не поверила в его невиновность. И даже если, каким-то чудом, поверила бы, оставалась Справедливость, а Кэт была абсолютной рабой своей темной госпожи, чтобы сопротивляться воле надетого черного костюма. Когда Тара вгляделась в темные, бессмысленные глаза другой женщины, то на мгновение почувствовала угрызение совести за то что уже сделала и еще собирается сделать.
— Кэт?
Мгновением позже прозвучало замедленное «Да?», словно Кэт забыла, как говорить.
— Я собираюсь осмотреть свидетеля. Посмотрю, не упустила ли что-то Справедливость.
На этот раз ответ прозвучал охотнее:
— Да.
— Я справлюсь сама. И буду в безопасности. Но мне нужно, чтобы ты проверила, что капитану Пелхэму ничего не грозит. Если с ним что-то случится, мы потеряем нашу единственную зацепку.
— Мне нужно его проверить?
Именно так и работал трюк Деново, весьма утонченно. Жертва не утрачивала собственную волю, но становилась послушной и очень услужливой.
— Да. Думаю, тебе нужно проверить, что с ним все в порядке.
Когда Кэт пошла по белому коридору, ее шаг звучал тяжелее обычного.
Есть Ад, а в нем есть демоны. Тара однажды на каникулах посетила это место. Мало кто разбирается в демоническом обществе и его мотивах, и до сих пор ведутся страстные споры о том, воруют ли они души мертвых или просто копируют их перед тем, как те куда-то исчезают. Сами демоны об этом умалчивали.
Но если это правда, что падшие души мучаются в Аду за свои грехи, то Тару ждет именно это.
Она отворила дверь и шагнула в палату, где лежал Сланец.