— Немногие знают, как слепы люди к переменам. По началу я проводила в его лаборатории всего один час. Спустя пару недель уже шесть. Лаборатория стала моей жизнью, и ее жизнь стала диктовать мою. Мне снилась работа, это казалось совершенно естественно, так же естественно, как то, что ты подстраиваешься под мой шаг. Мои силы мало по малу таяли. Спустя несколько недель я уже не могла за пределами лаборатории самостоятельно зажечь даже свечу. Беседы с Деново сверкали умом и жизнью. Все прочее по сравнению с ними меркло, а я ничего не замечала.
— Я и не заметила, как Дафна перестала смеяться, хотя однажды я поняла, что никак не могу вспомнить, когда она в последний раз улыбалась, как и я сама. Я оглядела нас обоих и всех, кто работал в этой лаборатории. Мою голову словно набили ватой, но спустя несколько дней я ощутила тонкую паутину из Таинства, которой Деново опутал наши души. По его воле мы работали как единый организм. Отдаляясь от его цели, мы теряли часть себя, и даже больше.
— Я высказала ему это в глаза. Но он лишь рассмеялся в ответ. «Мы так здорово работаем, — ответил он. — Куда лучше, чем какой-либо Посвященный или Мастерица Таинств в истории. Вместе мы достигнем величия».
«Но не сами и не ради себя, — ответила я. — Мы заработаем величие для вас».
«Но кому-то же нужно направлять наши исследования», — возразил он. Потом он предложил мне отправиться к лидерам университета и все рассказать. Так я и сделала.
Еще один поворот. Лестница. Медсестра прокатила мимо каталку с окровавленными скальпелями.
«Лаборатория Деново, — ответили они мне, — один из величайших центров обучения в мире. Она приумножает знания о Таинствах для всех на свете. Они поставили под сомнение мои суждения, мои приоритеты, хотя он иссушал своих студентов, жирея на украденной у них силе. Я пыталась вырваться, но он не дал. Я попыталась бороться, но за его спиной стояла целая лаборатория и он был слишком силен. После недели работы без отдыха в его лаборатории Дафна уснула и больше не проснулась. Родители забрали ее и больше мы не виделись».
— Однажды поздно ночью, когда все студенты отправились отдыхать, я пробралась в лабораторию и подожгла ее. Это место было сосредоточением его паутины, которой он нас опутал. Когда она сгорела, я почувствовала, как вместе с ней сгорает его хватка на моей душе. Силы вернулись ко мне, и мое Таинство вновь стало моим.
— Я не говорила, что это сделала я, но не делала из этого секрета. Обнаружив мое неповиновение Деново притащил меня на дисциплинарный совет. Он хотел моей смерти, но в правилах о наказаниях студентов не было ни слова о смертельной казни. Вместо этого они дали мне диплом об окончании, потому что нигде не сказано, что после выпуска Университет обязан выпустить вас где-нибудь, где вы сможете жить. Я подралась с целым факультетом, и от души хохотала, когда они вышвырнули меня вниз над Мировым Разломом, полагаю совсем недалеко от того места, где погибла Серил.
— Но я выжила.
Кэт остановилась перед девственно чистой дверью с медным номерком. Изнутри не доносилось ни звука. Не было слышно даже дыхания. Тара почувствовала внутри отголосок собственной затраченной Силы. То самое место.
Она положила руку на плечо Кэт и с силой сжала. Ногти впились глубоко в кожу сквозь хлопчатую ткань, но Кэт не вздрогнула и не поморщилась. Прочие знаки, после проверки тоже соответствовали. Чуть расширившиеся зрачки, дыхание в ритм с дыханием Тары. Когда она закрыла глаза, то увидела тонкую паутинку, связавшую сейчас ее разум с разумом Кэт.
Однажды профессор Деново поведал ей, что есть три ситуации, когда разум становится уязвим: из-за любви, во время сна и, наконец, поглощенный рассказом. Кэт ненавидела горгулий. Она бы не поняла почему Тара защищает Сланца, и ни за что бы не поверила в его невиновность. И даже если, каким-то чудом, поверила бы, оставалась Справедливость, а Кэт была абсолютной рабой своей темной госпожи, чтобы сопротивляться воле надетого черного костюма. Когда Тара вгляделась в темные, бессмысленные глаза другой женщины, то на мгновение почувствовала угрызение совести за то что уже сделала и еще собирается сделать.
— Кэт?
Мгновением позже прозвучало замедленное «Да?», словно Кэт забыла, как говорить.
— Я собираюсь осмотреть свидетеля. Посмотрю, не упустила ли что-то Справедливость.
На этот раз ответ прозвучал охотнее:
— Да.
— Я справлюсь сама. И буду в безопасности. Но мне нужно, чтобы ты проверила, что капитану Пелхэму ничего не грозит. Если с ним что-то случится, мы потеряем нашу единственную зацепку.
— Мне нужно его проверить?
Именно так и работал трюк Деново, весьма утонченно. Жертва не утрачивала собственную волю, но становилась послушной и очень услужливой.
— Да. Думаю, тебе нужно проверить, что с ним все в порядке.
Когда Кэт пошла по белому коридору, ее шаг звучал тяжелее обычного.
Есть Ад, а в нем есть демоны. Тара однажды на каникулах посетила это место. Мало кто разбирается в демоническом обществе и его мотивах, и до сих пор ведутся страстные споры о том, воруют ли они души мертвых или просто копируют их перед тем, как те куда-то исчезают. Сами демоны об этом умалчивали.
Но если это правда, что падшие души мучаются в Аду за свои грехи, то Тару ждет именно это.
Она отворила дверь и шагнула в палату, где лежал Сланец.
Глава 14
Абелард перепрыгнул с последнего пролета лестницы на нависающую трубу, после чего спрыгнул и ловко приземлился в окрашенной в красноватый оттенок темной бойлерной. Паровые и охладительные трубы переплетались вокруг и над головой словно лианы в джунглях. За ними прятались огромные, круглые и теплые топки. Влажный туман оседал на коже скользким глянцем, смешиваясь с проступившим потом. Тепло было знакомым и гнетущим словно воспоминания о неприятном детстве.
Хотя часть детства Абелард провел в тени этих клацающих механизмов, она не была неприятной. Довольно сложной, полной приключений, пряток и узких проходов. Крохотные трещинки, возмущавшие взрослых инженеров как побочные эффекты скверного проекта, сверкали для глаз ребенка будто серебристые лазейки к свободе. Освоение этого жаркого, темного лабиринта, изучение каждой лазейки и препятствия было испытанием привязанности и одержимости. Абелард с друзьями обследовали железный лес словно первопроходцы, увлеченные каждой новой его гранью, всякий раз открывая что-то новое.
Бойлерная не самое безопасное место для игр, и каждый год кто-то из детей заигравшись получал травмы. Сам Абелард мог похвастаться шрамом в виде полумесяца, который достался ему в тринадцать лет от упавшей горячей балки, прорвавшей кожаный рабочий фартук с одеждой и обжегшей бок. В тот вечер он впервые ощутил целительное прикосновение Бога, Его священное пламя опалило кожу, обугливая и одновременно очищая.
Он повернул от бойлеров, направившись вверх, скользя по трубам и перемещаясь между ними и балками пока не стало прохладнее, и пар, идущий от его кожи не стал потрескивать и колоть. Генераторы Святилища были замкнутой системой, хоть и не идеальной. Вода поступала в огромные бойлеры, где превращалась в пар, который приводил в действие турбины, приводящие в движение поезда и уличное освещение Альт Кулумба, а также бесконечные мелкие механизмы, помогавшие четырем миллионам жителей выжить в его кварталах, не захлебнувшись собственными испражнениями.
Перегретый пар мчался по череде отводных труб до четырнадцатого этажа, где охладительная система овивала своими ледяными щупальцами раскаленные железные вены Коса. И охладительная система была куда опаснее паровых труб. Те могли ошпарить или обжечь, а она обнимала вашу плоть со всей своей ледяной силой, и никакой горячей водой во всем мире невозможно было бы ее разморозить. Если принципы работы генераторов были ему понятны, то охладительная система представлялась Абеларду хищным чудовищем, пожирающим тепло и жизнь. Его детский кошмар был не далек от истины.
Он поднырнул под парой свисающих цепей и оказался у толстой сети охладительных змеевиков, скользких и сверкающих от изморози. Каждый змеевик трижды обвивался вокруг отводной трубы, отбирая тепло в основную охладительную систему наверху, только того и ждущую словно голодная прорва. Он направлялся именно к ней.