Несмотря на смятение чувств, Кэт пыталась размышлять. Почему она оставила Тару одну? У нее был четкий приказ охранять Мастерицу Таинств. Ее память помутилась, но она помнила разговор, предложение и внезапное желание.
Тара что-то с ней сделала. Извратила ее.
Рука вампира поднялась, загибаясь, чтобы ухватить ее за шею.
Оторвать запястье от его губ было сравни отказу от райских врат. Она скатилась с постели и уселась на твердом каменном полу. Вампир зарычал и поднялся на корточки. Его губы и подбородок были перемазаны в ее крови.
— Какого черта здесь происходит?
Кэт открыла рот.
— Что? В смысле… — он пальцами стер кровь с подбородка и уставился на нее с удивлением и отвращением. — Я серьезно, дамочка. Что с вами не так? Вам абсолютно неведомо такое слово как «разрешение»?
Прислонившись спиной к стене она медленно поднялась. В ушах слышалось пульсирование крови. Рана на запястье затянулась едва его клыки оторвались от тела, но все равно болела.
— Я бы мог вас убить, — продолжал он.
— Я… — речь давалась с трудом, была сбивчивой. Ее разум был словно в тумане.
— Погодите-ка, — он окинул ее с ног до головы и обратно взглядом красных глаз: — Я же вас раньше уже видел.
— Раньше, — она кивнула. — Когда вы разговаривали с… Тарой. — Ей удалось выжать из себя это имя.
Он слизнул последнюю кровь с губ языком. Еще раз вытерев подбородок своим запястьем, он начисто его облизал.
— И где же она? И почему вы здесь?
Мотание головой не помогло ее прочистить:
— Я… она заставила меня прийти сюда.
— Вы зависимая, — произнес он с отвращением, которое Кэт приберегала для слов типа «наркоша» и «торчок». — Вы зависимая, но даже зависимые отлично знают, что не стоит давать кровь лежащему в беспамятстве вампиру. А вы вроде… не под дозой. — Он прищурил глаза. Она знала, что вампиры способны увидеть то, на что не способен обычный человек. — Кто-то потрудился над вашим разумом. Сделал вас податливой.
— Это сделала Тара. В противном случае, я бы не оставила ее одну.
«Как ты можешь позволять кому-то влезать в твое сознание?» — с притворным страхом спрашивала Тара перед тем, как сделать это самой. Боги и богини, каким же сладким был этот укус.
— Одну? Где?
Кэт не ответила. Справедливость доверила ей задачу, а она доверилась Таре, позволила себя предать. Она неуверенно проковыляла вдоль стены до двери, повернула ручку, вывалилась наружу и, накренившись, побежала по коридору. Справедливость в ее голове, надрываясь, пыталась взять над ней контроль, да и ей самой не терпелось скользнуть из сухого похмелья от вампирского укуса в холодные объятья черного костюма, но если это сделать, Справедливость тут же узнает об ее грехе. За такую провинность могут отстранить от ношения костюма навечно, а этого она допустить не могла.
— Погодите! — вампир, капитан Пелхам, выбежал за ней следом. На нем уже были штаны с ботинками, и он попутно натягивал через голову просторную рубаху с ослабленными завязками, стараясь при этом поспевать за ней в такт. — Не хочу больше ни минуты валяться в этой постели. Что-то стряслось, и я хочу узнать, что.
— Значит, — пытаясь справиться с тошнотой после кровопотери, ответила она: — нас таких двое.
Абелард услышал над собой звон разбитого стекла — разбился фонарь. Быть может ему удалось поранить ту тварь, а может и нет, но свет ее чуть-чуть задержал. Ему нужна была каждая соломинка, за которую можно было ухватиться. Сестра Мириэль оставляла в котельной приглушенный свет, чтобы не сильно вредить ночному зрению техников и ремонтных бригад, шатающихся по темным углам Святилища. Здесь хватало теней, чтобы подкрепить преследовавшую его тварь.
Он сориентировался — ага, камера сгорания слева, очень хорошо, а емкости для угля справа — и помчался. Сигарету он вынул изо рта и держал двумя пальцами. Нужен был чистый воздух для дыхания. Позади начал прогибаться и рваться металл под спускающимся чудовищем.
Мчась меж труб и шлангов, Абелард выбрал путь для бегства: нужно обогнуть по часовой стрелке камеры сгорания, опоясывавшие топки, и юркнуть в узкий проход между компрессором и каменной стеной. При мысли, что придется протискиваться в узкий лаз с чудовищем на хвосте, его сердце екнуло, но следующий выход был на сто метров дальше. Слишком далеко.
Под грохот запнувшейся, поехавшей и упавшей в тридцати шагах позади темной туши, он сделал резкий поворот. Есть надежда, что такого зазора будет достаточно.
Он пробежал пятнадцать метров. Легион сороконожек уже мчался следом, скребясь ножками по камню и металлу, по полу, стенам, и даже по потолку. Тридцать метров, скорость темной твари увеличилась. Она его почуяла. Шестьдесят метров, сумасшедший рывок с сигаретой в руке и с хрустальным клинком за поясом.
Этим кинжалом тварь была приколота к алтарю. Нельзя ли им снова ранить эту штуку или задержать? Оставалось надеяться, что ему не придется узнавать ответ на этот вопрос.
Семьдесят пять метров. Сквозь многочисленные глотки за спиной шипит нечеловеческое дыхание. Очень и очень близко. Вот и тот самый узкий проход. Он рыбкой нырнул внутрь, разрывая паутину. Паук приземлился на его ладонь и упал.
Армия сороконожек втиснулась в щель и застряла. Ее туша заслонила тускло-красный свет. К Абеларду сквозь расселину потянулись длинные тонкие щупальца.
Он зацепился рясой за металлический выступ и рванулся прочь. Ткань порвалась, и он вывалился в пространство за расселиной. Точнее его туловище.
Длинные когти тени впились в его ноги и потащили обратно.
Он с воплем упал. В отчаянии он уперся ступнями в стенки расселины и постарался изо всех сил воспрепятствовать твари. Это лишь чуть замедлило его путь. Тогда он схватился за кинжал на поясе. Пальцы сжались вокруг рукояти, и он ткнул им щупальце, охватившее левую ногу.
Хрустальное лезвие прошло тень насквозь и порезало собственную голень парня. Он выругался, но не бросил нож. Его силы таяли, а тень становилась сильнее. Над ним распахнулись кошмарные глотки с кошмарными зубами. Ожившая тень втискивалась в проем, заполняя собой темное свободное пространство.
Абелард очутился на волосок от смерти.
В такие моменты время замедляется. К собственному удивлению, Абелард обнаружил, что испытывает нечто сродни удовольствию. Его вот-вот сожрет гигантская теневая бяка, не по его собственной вине, и он ничего не в состоянии с этим сделать.
Когда черные челюсти чуть распахнулись, изготовившись к нападению, он поднес сигарету ко рту и затянулся.
Кончик вспыхнул.
Ярко.
Свет причинял ей боль, достаточную для того, чтобы ее разозлить. А как на счет огня?
Когда челюсти метнулись вперед, Абелард вынул сигарету изо рта и, не глядя, ткнул ею во врага как мечом.
Котельную сотряс рев. Абелард отпрянул с сигаретой в руке, ноги освободились от хватки. Тварь билась в конвульсиях, опоясанная оранжевым пламенем, которое превращало ее сглаженные острые формы в сморщенный пепел. Пламя погасло, словно его проглотили, и Абелард засомневался, что оно сумеет убить тварь, однако ему на это было плевать. Он освободился, и безопасность была близка.
Вскочив на окровавленные ноги в облаке лохмотьев от разорванной рясы, он рванул к лестнице, ведущей в комнату ремонтной службы.
Пока Тара пряталась на подвальной лестнице, солнце зашло. Она представляла, как развивается наверху погоня — Законники заполонили все крыши, разыскивая своего крылатого оппонента, который прятался и бежал, петляя, быстро и ярко. Ночь брала свое, и за плотным слоем облаков вставала луна, прибавляя Сланцу силы и скорости. Черные не могли с ним тягаться. Когда Деново изуродовал Защитников Серил, переделав их для полицейских нужд, он сильно понизил их зависимость от силы луны, вполне разумное решение, но которое делало Законников медленнее и слабее в ночное время в сравнении с их каменными противниками.