— Насколько сильно это нам навредит?
— Вообще-то, это возможно, но есть и особые обстоятельства.
— В каком смысле?
— Мне не хватает фактов. Нужно больше информации.
— Значит, поэтому мы так спешим?
Экипаж остановился у самой лестницы. Задние дверцы отворились без посторонней помощи.
— Мы, дорогой Абелард, так спешим по разным причинам. А вы конкретно, потому что вам нужно разыскать мисс Абернати, — с этими словами она вытащила из кармана пиджака нитку бус, последняя была грубо вырезана в форме женской фигуры. — Эти поисковые четки отведут вас к ней. Расскажите обо всем ей. О тайной комнате, о кинжале, чудовище и все остальное. Передайте мой разговор с кардиналом точь-в-точь, как я рассказала вам. Четко, точно и без преувеличений.
— А вы?
Она села в экипаж.
— Мне предстоит куда более сложное дело. У меня, мой послушник, свидание со змеем, не страшащимся ни огня, ни меча. — Заметив недоумение Абеларда, она поморщилась: — У меня деловой ужин. Ваше присутствие там будет неуместно, что только к лучшему. Поиски Тары куда важнее. Обязательно найдите ее.
— Хорошо, мадам.
— Будьте осторожны, — она закрыла дверцу и экипаж тронулся.
Абелард остался стоять покинутым среди толпы. Они смотрели на него. В их ожидающих взглядах отражалось мерцание пламени свечей.
Поисковые четки свисали с ладони.
— И что мне с тобой делать? — сказал он, обращаясь к ним.
Бусы дернулись, повернулись в руке и вытянулись в направлении побережья.
Пришлось срочно искать другой экипаж.
Тара провалилась в темноту, размахивая по сторонам яркосветящимся кинжалом. В его свете она перед падением увидела приближение подвального пола. Хрустнули ребра и голова стукнулась об камень. Дверь в полу, в которую она свалилась, автоматически закрылась. Она оказалась в ловушке.
В ловушке, но не одна. От стен послышался шорох каменных крыльев и клацанье когтей. Подвал пропах влажной землей, незаконченным камнем, только что выкованной сталью и жженым серебром. Горгульи, их могучие фигуры в темноте, выжидательно взирали на нее изумрудными глазами.
Если бы они хотели ее убить, уже убили бы. Если бы они хотели ее поймать и пытать, они бы уже набросились, не позволив ей восстановить равновесие. Она встала на корточки и выпрямилась, проверяя, целы ли кости. Ничего серьезного. Самое страшное — треснуло ребро. Вот и хорошо.
Чего же они ждут?
Мановением пальцев она собрала холодный свет, испускаемый ее кинжалом, и вложила его обратно в себя. Жест, означавший: я пришла с миром.
Она была одна в темноте. Ложь ей не поможет. Она словно вновь очутилась перед трибуналом Тайного Университета, но на сей раз не ради схватки.
— Я хочу помочь, — начала она.
Вокруг нее зажегся мягкий свет, и она, наконец, увидела. Когда-то этот подвал был сухим хранилищем, где-то десять на десять метров, закрытый сверху паутиной из труб, стропил и медных кабелей. По углам были свалены останки древних грузовых бочек. Из давным-давно сломанных бортов торчали сломанные обручи, ржавые и острые как осиные жала. У одной стены в окружении обломков железа, религиозных предметов и личных вещей была расстелена чистая походная кровать.
Тара стояла в центре помещения. Вокруг стояли горгульи каждая ростом от двух с половиной до почти трех метров. Некоторые были чрезвычайно худыми, другие могучего телосложения, какие-то мускулистые, а какие-то были вооружены торчащими каменными животами. Плечи, на которых можно было держать мир, продолжались сильными каменными руками, которые заканчивались кривыми когтями. Сложенные крылья подрагивали. Пятеро было мужских особей пять женских, и те, и другие имели устрашающий вид.
Их лица мало напоминали человеческие, так непохожие друг на друга, уродливые и благородные одновременно: у того длинное рыло и крупные будто волчьи клыки, зато четыре глаза, у другого — птичий клюв и гребень из каменных перьев, у следующего кабаньи клыки и борода словно у древнего профессора. Их глаза светились разумом почти таким же острым, как человеческий, но по-своему скроенным. Эти существа радовались охоте, но без сонной сытости падальщика.
У стены сидел, скорчившись, Сланец. Из раны в его боку текла угольно-темная кровь. Молодой человек, либо горгулья в человеческом образе, присел рядом, зажав рану грязным полотенцем.
Перед Тарой стояла женская особь громадного роста с широкой и плоской мордой как у тигра. У нее единственной из всех было своего рода украшение: светящийся на лбу серебряный обруч.
— О какой именно помощи ты говоришь? — Тара хорошо запомнила ее громогласный голос по крыше Ксилтанды.
— Я. А, — у Тары пересох рот. Наверное, у мисс Кеварьян, окажись она не Тарином месте, рот бы не пересох. — Я сохранила жизнь вашему курьеру.
— Похитив его, — Тара не услышала злости в ее словах. И даже, может быть, оттенок веселости. Хотелось бы, чтобы она оказалась правой. Она не забыла рассказанную Абелардом историю о конце Божественных войн, помнила покрытые шрамами камни Альт Кулумба. Видела ли она по-настоящему разгневанную горгулью?
Ей нужен этот шаг. Горгульи могут подтвердить, что Церковь Коса не несет ответственность за слабость своего огненного бога. При помощи их показаний она сумеет отправить Деново обратно в его лабораторию. Здесь ее оружие, если только она сумеет выжить, чтобы его найти.
— Справедливость верит, что ваш курьер убил судью Кабота. Ваше нападение прошлой ночью вам сильно навредило.
При ее словах некоторые горгульи обнажили клыки. За спиной послышался злобный рык. Каменная женщина подняла руку, и в тайном убежище воцарилась тишина. Очевидно, что она здесь лидер. Сланец называл ее Эйв.
— А ты что думаешь? — спросила ее Эйв.
— Сланец не убивал судью. У него отсутствуют даже рудиментарные способности к Таинствам, необходимые чтобы связать душу Кабота. В противном случае мне бы не удалось украсть его лицо. Кроме того, зачем убивать судью Кабота, который с вами сотрудничал? — Тара заметила в отражение собственного взгляда в похожих на драгоценности глазах горгульи. — Или помогал вам от имени Коса. Несколько месяцев назад огненный бог попросил его помочь перевести большое количество духовной энергии без ведома Церкви. Кос любит свою Церковь. Зачем бы ему проворачивать подобное? Если только он не помогал заклятому врагу Церкви, группе тех, кого изгнали из этого города сорок лет тому назад, но которым он, тем не менее, чувствует себя обязанным: Защитникам Серил.
Молчание в ответ.
— Возможно, во всем городе я единственная, кто верит в вашу невиновность, но мне нужна ваша помощь, чтобы это доказать. Мне нужно знать, зачем вы позавчера отправляли Сланца курьером в пентхауз судьи Кабота.
Эйв склонила голову набок. Тара приготовилась к драке, и к очень вероятной к смерти.
— Это, — наконец произнесла Эйв, — не моя тайна.
Тара постаралась скрыть захлестнувшее ее чувство облегчения. Этой ночью шансы погибнуть были более чем приличны.
— И чья же?
Молодой человек разрывался между разговором и раной Сланца. Эйв указала на него своей массивной рукой.
— Она берет начало с Дэвида Кабота, а потом досталась нашей Стае.
Дэвид поднялся с выражением тревоги на лице, понуро опустив плечи. Сейчас, когда Тара смогла рассмотреть его получше, он оказался молодым и наделенным меньшим количеством плоти подобием отца. Он покорно помахал рукой со словами: «Здрасте!»
Мисс Кеварьян покинула экипаж у дверей Ксилтанды. Очередь на вход растянулась на целый квартал — ряды за рядами, состоящие из горячей, облаченной в откровенные наряды, юной плоти, спешащей насытить аппетит членов клуба в сексе, крове и человеческих душах. Эти поклонники кожи, черных кружев и светлого макияжа знали, что их Бог их города умер и стиль их жизни проклят. Элейн видела это по их слишком широким улыбкам и чересчур громкому смеху; в том, как они самоуспокаивающе прикасались к друг другу, прислонялись и целовались, а также с какой скоростью делались быстрые затяжки из серебряных фляжек в узком кругу отчаявшихся друзей. Они знали и улыбались, смеялись, соблазняли и поддавались соблазну, и пили, чтобы собраться с духом перед грядущей бурей.