Выбрать главу

Таинства — это трудное ремесло: полу-искусство, полу-наука, а еще наполовину — это упрямая решительность. Большая часть людей с помощью силы своей души едва способна зажечь свечу, не говоря уже о том, чтобы подчинить и направить окружающую их энергию. Чтобы вернуть одного-единственного мертвяка к подобию жизни требуются годы обучения и скрупулезного изучения. На планирование и воплощение подобной конструкции с ее укреплениями, подстраховками и тонкими взаимосвязями потребовалось бы усилия целой команды Посвященных в течение пятидесяти лет. Она была огромной, органичной, всеохватывающей. Божественной.

Разглядывая Альт Кулумб Тара впервые испытала те же чувства, которые почти полтора века тому назад сподвигли горстку теологов и ученых создать Таинства и стать первыми Бессмертными царями — то же изумление от того, насколько превосходно божественные руки создают вещи, и то же безумное желание улучшить замысел. Так, например, особый фильтр, который защищал порт Альт Кулумба от морских гадов, мог выполнять сразу несколько функций. Но была какая-то крохотная деталь, нечто едва уловимое, что ей никак не удавалось облечь в слова.

— Итак, — произнесла мисс Кеварьян, — вскоре тебе предстоит познакомиться с божеством, которое заслуживает своего титула.

— Но, — спросила Тара, — почему все выглядит таким холодным?

— Что ты имеешь в виду?

— Конечно, все стражи на месте. Но где же в них божественное начало? Он должен пронизывать всю систему насквозь, а стражи темны как уголь. Разве это нормально?

Мисс Кеварьян открыла рот, чтобы ответить.

Но прежде чем она смогла произнести первое слово, уплотненный воздух под ними пошатнулся, задрожал и распался. Сквозь утренний туман под ними пробился солнечный свет и запечатлел мгновение словно в янтаре: небо, океан, далекий закрытый облаками город, синие волны и корабли.

Они упали.

* * *

Полет весьма непростое дело, а падение куда сложнее, чем думает большинство людей. К счастью, у Тары уже имелся опыт и в том, и в другом. Последнее ее падение, по совпадению оказавшееся и выпуском из Тайного университета, предоставило ей время на подготовку. Самому падению предшествовало три дня тюремного заключения. С другой стороны, содержание в камере ее ослабило, как и отчаянное сопротивление профессорам. Быть может эти эффекты свели на нет все преимущества подготовки.

Первое препятствие, которое необходимо преодолеть, чтобы выжить при падении с большой высоты — слепой, беспричинный ужас, но падение само-по-себе опасно. Страх может затуманить разум, но тем, кто с ним в хороших отношениях, как Тара, страх помогает сконцентрироваться.

Ветер ринулся в лицо, и океан быстро бросился навстречу. Краем глаза Тара заметила вспышку света — это вне всякого сомнения спасается мисс Кеварьян. Может это еще один тест? Если это так, то потенциально смертельный, хотя мисс Кеварьян не похожа на неженку и всепрощающего человека.

«Сконцентрируйся! — сперва спасение, а подозрения потом».

Второе, и более коварное препятствие к спасению — это приятная неизбежность смерти. Ваш мозг перестает думать, а душа наблюдает в сторонке как ваше тело с огромной скоростью устремляется к неизбежному концу. Это происходит потому, что, хотя инстинкты обычно хорошо справляются, как только дело доходит до смерти, они начинают сбоить. Ваше тело отлично знает, что любая обезьяна, упавшая с нескольких тысяч метров в морскую воду, мгновенно умрет, поэтому расслабляется. В такие моменты необходимо достичь того самого просветления, которого добиваются, проводя долгие годы в монастырях.

Но… Тара не была обычной обезьяной. Если быть совсем точным, она даже уже не совсем оставалась человеком, даже если ее тело считало иначе, и она не сдастся.

Восемьсот метров. Падение ускорилось.

Без сомнения, мисс Кеварьян известно более элегантное решение, что-нибудь великое и сложное, включающее контракт с каким-нибудь демоном. У Тары под рукой подобных ресурсов не было. Под натиском рассвета исчезли почти все звезды, кроме самых ярких, и их свет тоже слабел. Приходилось рассчитывать лишь на собственный разум. Хочется верить, что этого достаточно.

Игнорируя химическую реакцию смирения собственного мозга, Тара расширила границы своего восприятия далеко за пределы тела и заставила душу стать плоской и широкой, словно планер, и обрести покой. Мимоходом она заметила пролетевшее мимо тело мисс Кеварьян, стаю чаек в миле к югу, мелькающие облачка пара и облаков.

Когда все ее чувства выровнялись, превратившись в поверхность огромного безмятежного озера, она отключила их, сделав непробиваемыми и твердыми подобно выдержанной древесине.

Некоторые считают, что дух (или душа) и материя — абсолютно разные субстанции, переплетенные в замысловатом чувственном танце. Первый принцип Таинств, на понимание которого уходит значительное время обучения, гласит: что дух и материя — суть разные аспекты одной и той же субстанции, и есть способы одно сделать похожим на другое. Таким образом, если обычный широкий клочок материи способен замедлить падение с высоты, то и кусочек духа справится аналогично.

Разумеется, в обычных обстоятельствах дух куда более проницаем. Если кто-то по глупости вздумает полностью превратить собственную душу в материю, то превратиться в ковыляющий мешок плоти, едва ли способный сохранить жизнь, поскольку забудет, зачем ему дышать. Есть строгое правило: сосредоточься, но не разрушай собственное сознание. Раскрой свой дух шире, чем любой парашют, и медленно, медленно (или, возможно, побыстрее, поскольку до поверхности осталось всего лишь сто пятьдесят метров) собери все свои ощущения в кулак, пока они уже не смогут повлиять на материю, и несколько квадратных миль чистого воздуха начнут замедлять падение вашего тела и души.

Не каждому дано почувствовать, как ваша душа взмывает над вами подобно парашюту. Прошлой осенью чувства Тары слегка онемели после заключения и драки, поэтому она не до конца поняла, насколько это больно.

Она закричала, но не просто от боли, а глубоким и бессмысленным криком, поскольку его причина от нее ускользнула. Если сравнить ее крик с каталогом полного аудио-собрания криков библиотеки Тайного университета, он был бы похож на крик человека, чьи внутренности раздирает на части клыкастое насекомое с лицом младенца.

После крика настало забвение. Она была одновременно и крошечным перышком в виде тела, парящим навстречу волнующемуся океану, и обдуваемым ветром облачком души в небе. Она чувствовала словно внутри нее вспыхивали тысячи лампочек от множества нежных прикосновений, будто она попала под ливень, и каждая капля была любовью.

«Это что-то новенькое», — подумала она перед тем, как плюхнуться в воду.

* * *

Абелард курил, сидя в исповедальне. Он не мог остановиться уже два дня. Едва выдавалась пауза между затяжками, как его начинало трясти. Он едва мог выкроить полчаса на сон прежде, чем вскакивал и, трясясь от нетерпения, снова тянулся к сигарете, которая почему-то оставалась тлеть рядом с постелью.

Он должен был вымотаться. Быть может, так оно и было, но конвульсии были хуже любой усталости. Они появлялись сперва в кончиках пальцев, потом перебирались на конечности, пускали корни в плечах и бедрах, а потом проникали в грудь и живот. Он не имел представления, что случится, если они вдруг доберутся до сердца, и не хотел узнавать.

— Это нормальная реакция, — объявил лечащий врач кардинала, когда он впервые заявил о трясучке прошлым вечером. — Конечно, это проявляется несколько сильнее, чем я ожидал, и тем не менее, это нормальная реакция. Как послушник Вечного пламени вы выкуриваете от трех до пяти пачек в день. Обычно Благодать господня защищает вас от вредного влияния табака, но учитывая обстоятельства, Его благотворное влияние пропало.