Тара моргнула, и на нее обрушилась темнота.
Тара сидела, откинувшись, в кожаном кресле под зажженным канделябром. Напротив нее стояла мисс Кеварьян в черном деловом костюме абсолютно владея собой.
Слева от Тары в другом кресле сидел Александр Деново с открытым от шока ртом.
— Какого черта?
— Мы оказались между мгновениями, — объяснила мисс Кеварьян.
— Как ты смогла затащить меня сюда?
— Связи связывают в обе стороны, — напомнила она. — Я думала, не дать ли тебе возможность сдаться.
Деново громко расхохотался.
— Сдаться? На грани апофеоза?
— Разве шансы тебя не смущают?
— Я смогу продержаться до момента, когда заберу силу Коса, — он вызвал трубку и закурил. — Тогда последнее сопротивление закончится.
— Если ты не сдашься сейчас, я не смогу гарантировать твою безопасность.
— Став богом, Элейн, я порву тебя на части — тело и душу.
Ее взгляд и голос стали твердыми как алмаз.
— Я так понимаю, что ты отказываешься.
— Босс… — но момент ускользнул, и Тара провалилась между небом и землей.
Александр Деново повернулся внутри защитного кокона и сквозь наэлектризованный слой увидел, что Элейн Кеварьян встала на ноги. Он приказал ей сесть, сдаться, умереть, но его приказы разбивались о ледяную стену ее разума. У ее ног лежало тело монаха. Вокруг них мерцал извилистый, влажный, красный, сложный, блестящий узор на полу.
Дыхание замерло в его груди.
Элейн лежала, находясь полностью под его контролем — подергивающаяся, жалкая, кружась на полу, шаря окровавленными пальцами по светлому каменному полу. Она закончила круг. Он был нарисован ее собственной кровью, символы были грубыми, но элегантными по своим очертаниям.
Она стояла в кругу воскрешения над мертвым монахом, в губах которого торчала дымящаяся сигарета. Но этот круг предназначался не для человека. Он был создан для бога.
Деново призвал все свои силы, оставив в покое горгулий с их богиней и Тару, все, кроме своей хватки на огненной сфере. Он призвал на ее голову ужас, молнии и землятресение, хотел сбросить ее в ад. Попытался. От нее отделилась тень, поглощавшая в равной степени звездный свет и свет факелов, и его силу. Кровавый круг засветился мириадой оттенков белого света.
Внутри тени, внутри круга светился огонек сигареты.
Абелард падал. Это чувство было знакомо.
Он падал все дальше и быстрее, и на сей раз пламя не оставалось лишь на границе его сознания и на краю зрения. Под ним словно разверзлось море огня. Оно обжигало душу, испепеляло тело в пепел. Оно танцевало на его теле танец уничтожения и обновления. Это пламя было сердцем мироздания. Это пламя было любовью. Это пламя было жизнью.
Это пламя было Богом.
Слабый проблеск его логического ума припомнил, что он по какой-то причине постоянно курил с момента самой гибели Господа, не пользуясь при этом ни спичками, ни зажигалкой. Он всегда прикуривал одну сигарету от другой.
Он принес себя в жертву Господу. Каждый глоток дыма, каждая искра огня, что успокаивала его в эти часы нужды, он позволял им свободно проникать внутрь.
Он был размером с город, размером словно мир, словно вселенная, но меньше самого мелкого атома. Он был пеплом, и он вечно горел в миллионе солнц.
Яркий и новорожденный словно феникс Кос Вечногорящий возродился из уголька на кончике сигареты Абеларда.
Вне границ обычного мира или где-то еще за его пределами есть место, где абсолютное ничто, в котором все рождается, собирается и объединяется. Здесь танцуют и борются со светом тени. Здесь жизнь и разум играют свои вечные игры в догонялки и полеты.
Это место не похоже ни на что, что способен объять человеческий разум, поэтому считайте его чем-то вроде бара: здесь полированное дерево, медные ручки, приглушенный свет и разливное пиво.
В сторонке сидела одинокая женщина, красивая и потерянная, погруженная в гнев настолько старый, что он превратился в тупую боль, сопровождающую каждое новое чувство. В руках у нее была полупустая пивная кружка.
В дверь бара, которой мгновение назад не существовало, вошел мужчина. Он постоял, подождав тысячу лет, которые здесь служили отсчетом времени, но она его не заметила.
Он выглядел еще несчастнее чем она, и совсем недавно был ранен. Он открыл было рот, чтобы что-то сказать, но у него не нашлось слов на любом языке, на каком бы он ни говорил. Мужчина приблизился и положил руку на ее плечо.
Еще сто лет она никак не отвечала на его прикосновение.
Женщина сидела, уставившись в свою кружку. Потом ее рука поплыла вверх, преодолевая тяжесть истории.
И она положила свою руку поверх его.
Тара услышала вскрик Деново — яростный звук полный вожделения и разочарования. Ввылезшая из нарисованного мисс Кеварьян круга тень заслонила весь мир. Атмосфера потеплела.
Огонь прожег ткань реальности.
Рефлекторно она закрыла глаза, и ее второе зрение едва не ослепло от вида паутины, которая с нереальной скоростью вспыхнула божественным пламенем по всему Альт Кулумбу. Бесчисленные нити, которые поддерживали жизнь города Коса, и до сих пор провисавшие безжизненно, теперь туго натянулись, словно в сработавшем силке. По всему городу на алтарях Коса вспыхнуло пламя. Наверху храмовой башни вспыхнул священный маяк. Собравшаяся внизу толпа издала протяжный крик, бессловестный и ликующий. Тени пропали с их лиц.
Здесь, в храме Справедливости, паривший в воздухе концерн раскрылся и складками подвенечной фаты опустился на серебристую тень Серил Зеленоглазой. Защитный кокон Деново сотрясся и рассыпался.
Тара говорила Абеларду, что бог может спрятаться от обязательств среди своих верующих, сохранив от гибели только крупицу своего сознания. Подобная боль была страшнее смерти, и только самые сильные божества могли терпеть ее долго. Но подобное было возможно. Если вы сильны и нужда велика… если, к примеру, это был единственный способ спасти вашу давно потерянную возлюбленную и воздать за ужасное преступление, и если вы были уверены, что полное бессилие скоро пройдет, и вы вернете свое тело в целости и сохранности… то вы могли решиться на такое.
Кос снова ожил, полный сил и гнева.
Серил исчезла. Тара услышала громкий каменный скрежет и подняла голову. Статуя Справедливости открыла ослепшие глаза и они засияли зеленью.
Деново пригнулся, изготовившись к бою, раздувая ноздри и с кинжалом в руке. Защитники отлетели из зоны поражения, но Дэвид оказался не так быстр, и кинжал Деново резанул со скоростью мысли.
Тара оказалась быстрее. Она за один шаг оказалась рядом и оттащила Деново с линии удара, перехватив кинжал Деново собственным. Два лезвия встретились арками света. Кинжал Деново сломался.
Черные сдвинулись с места.
На него набросилось полсотни Законников, но всех опередила Кэт. Она схватила его за шею, пока ее коллеги стальной хваткой держали его конечности и тело. Он был атакован и Таинством. Это была Элейн Кеварьян.
Его глаза закатились, и он обмяк.
Тара отступила.
Дышать было тяжело.
Она повернулась от лежащего без сознания профессора к своей начальнице. Мисс Кеварьян вся была покрыта царапинами и синяками, пальцы в крови, а одежда изорвана.
У ее ног сидел младший техник Абелард, потирая свой лоб. С его губы свисала потухшая сигарета.
Эпилог
Закатные тени от Альт Кулумба легли на мягкие волны отлива. Вдоль причалов поскрипывали канаты, стучали башмаки по влажным доскам. Бранились женщины, грузчики сгибались под тяжестью ноши, торговый флот готовился отправиться в море. Впередсмотрящие взбирались вверх по паутине такелажа и парусов, занимая свои места, гарпунеры осторожно сжимали древки своих зазубренных отравленных гарпунов. За прибрежным шельфом корабли поджидали морские змеи, и каждый матрос был обязан нести вахту, чтобы его товарищей не утащили в пучину.