Хенрик качает головой и отпивает немного мятного чая, поданного в чашке с цветами и золотой каймой.
– Знаете, помимо безграничной скорби и шока я почувствовала странное облегчение. Ушло беспокойство. Для вас это, наверное, звучит странно, но худшее, что могло случиться, уже случилось.
Биргитта пожимает худыми плечами.
– С того самого момента, как Каролина познакомилась с Густавом, я ждала, когда полиция позвонит мне и скажет, что он ее убил, – Биргитта подносит ладонь к губам, словно пытается таким образом подавить рыдания. – Теперь он уже больше не может причинить ей зла. Простите.
Она берет салфетку и вытирает щеки.
– Меня захлестывают эмоции, так сложно разобраться в своих чувствах…
– Густав, вероятнее всего, получит пожизненный срок, – говорит Хенрик, засовывая блокнот во внутренний карман.
– Он это заслужил. Для меня он мертв. Хорошо, что он понесет наказание, но этим не вернуть мою дочь и моих внучек.
Биргитта произносит это без горечи, просто констатирует факт.
– Я вас понимаю, – говорит Хенрик и поворачивается к сводчатому окну.
Он смотрит, как раскачиваются на ветру кроны деревьев, и замечает под большим дубом качели.
– Я хотел сообщить вам, что поиски Астрид и Вильмы продолжаются, хотя и меньшими силами.
– Я не собираюсь играть роль старухи, которая сидит и ждет чуда, – говорит Биргитта, и в ее голосе явно слышится прежний сарказм. – Я знаю, чем закончится эта история.
– Вы считаете, что им лучше там, где они сейчас?
Хенрик осторожно косится в ее сторону.
– Очень на это надеюсь, – говорит Биргитта, избегая смотреть ему в глаза.
– До тех пор, пока это никому не известно, – спокойно продолжает Хенрик.
Биргитта поднимает светлые брови.
– Не понимаю, о чем вы, – медленно произносит она. – Что вы хотите сказать?
Хенрик допивает чай и аккуратно ставит чашку на блюдце. Биргитта смотрит на него, но теперь совсем иным взглядом. Удивленным или, может быть, озабоченным – сложно понять, каким именно.
– Мне, пожалуй, пора, но у вас есть номер моего телефона на случай, если вы что-то вспомните. Передавайте привет, – говорит Хенрик и встает.
– Кому?
– Бенгту, разумеется, кому же еще? А вы что подумали?
Шея Биргитты слегка краснеет. В кресле, в котором Хенрик сидел, он оставляет небольшую сумку. В ней лежит сияющая новизной кукла Китти.