Интересно, а сколько таких печатей на дне Скорбной реки? Золото ведь не горит, верно? Тогда тела, охваченные погребальным костром, превращаются в пепел и уносятся по течению вниз, а печати оседают на дно вечным напоминанием. Возможно, через сотни лет, когда имя королевского рода Севера потеряет всякое значение, люди нарушат священность реки и исследуют дно, чтобы найти сотни, а может и тысячи, золотых медальонов.
— Ты же не собралась идти до перрона пешком?
Я обернулась и увидела Ингиреда. Только он совсем на себя не походил — кожа смуглее, волосы высмолены, одежда совсем простая — брат отродясь не носил ничего подобного. Да и конь его выглядел смешно: старый, низкий и пушистый — точно нечистокровный.
— Я хотела сесть в пассажирский экипаж, — пробормотала.
— Тебе Инг про них рассказал? — я кивнула. — Да, чего я спрашиваю, ты же и понятия не имеешь, что происходит в реальном мире.
Мне хотелось бы оспорить его слова, но он говорил абсолютную правду.
— Ты пропустила экипаж. Наверняка даже не поняла, что это был именно он…
— Что ты хочешь?
— Мы поедем вместе. Верхом. Ты ведь умеешь ездить верхом, сестрица?
Он подначивал меня, прекрасно зная, что верховая езда — обязательное умения для королевских отпрысков. Я проходила то же обучение, что и другие мои братья и сёстры, правда, за успехами моими никто не следил.
Закатив глаза, запрыгнула в седло и расправила юбку. Ингиред забрался позади меня и стегнул лошадь.
— Ты знаешь, что на Западе уже давно пользуются машинами? На Востоке это тоже в ходу. Говорю, чтобы ты, неграмотная, не испугалась железного чудища.
— Я росла вместе с тобой, Ингиред, никакое железное чудище мне не страшно.
— И то верно. Как думаешь, когда и до нас дойдут эти веяния?
— Ты хочешь поговорить об этом?
— Нам ехать по меньшей мере два часа, так что — да.
— Что же… Думаю, Север поменяется ровно тогда же, когда народ осмелится на революцию, как это произошло с Донгом, — Ингиред хмыкнул. — Король не пускает на свою территорию прогресс, ведь с ним придут новые надежды и знания — обнадёженным и образованным народом управлять трудно. Учитывая северную диктатуру, нам придётся ещё долго ждать перемен. Возможно, с Ингом наша страна начнёт новую эпоху?
— Жаль, что я не решился заговорить с тобой раньше — мы бы многое могли обсудить.
— Думаешь, в любой другой ситуации я бы согласилась на беседу?
— И то верно…
Ингиред замолчал. Я слышала его дыхание за тихими шагами коня, но заговорить не решалась. Да и что нам обсуждать? Продолжить рассуждать о государстве? Так там не о чем говорить — Север словно обесточенная комната в доме, где всё завязано на электричестве. И это не образное сравнение — в век, когда весь мир покорился индустриализации, только Север остаётся оплотом традиций и консерватизма. Когда весь мир вырабатывает электричество из ветра и воды, Север взывает к богу природы, умоляя даровать урожай и пощадить дома в зимние морозы.
— Следи за своими вещами, в городах очень много воришек. И не ведись на рекламу — сейчас эта отрасль очень развита. Лучше сиди дома и не высовывайся — это ведь ваш с Ингом план?
— Примерно, — я посильнее вцепилась в луку седла. Поводья держал Ингиред, слегка приобняв меня.
— Ингрид отдала тебе кинжал? — я кивнула. — Держи его при себе — кто знает, что может случиться. На нём нет королевских символов, так что можешь не бояться засветить им.
— Хорошо.
— Я собрал тебе вещи. Одежду… — я вдруг осознала, что двойняшки и представить себе не могли, что я собираюсь притвориться юношей, а значит и одежду они подобрали мне соответствующую. — Немного, в основном для тепла — плащ, нательный мех.
— Климат в Донге гораздо более щадящий, чем здесь.
— Кто знает, вдруг тебе придётся ютиться в неотапливаемой лачуге?
— Не сглазь…
— Да ладно тебе, не бойся. Если что — продашь это всё, за меха сможешь неплохо выручить. Мы и драгоценностей тебе припасли — Ингрид сама вшила часть в подкладку плаща. Это из её личной коллекции безделушек — ей никогда не нравились украшения от официальных ювелиров дворца, поэтому их тоже можно продать без страха. Часть завёрнута в мех — не потеряй.
— Спасибо, — мне в очередной раз стало неловко от заботы и предусмотрительности этих двоих. «Исключительно жестокие создания» — если бы я когда-то сказала эти слова вслух, мне бы пришлось мыть рот с мылом. Не думала, что могу так ошибаться…
— Не стоит. Просто никто из нашего рода не должен достаться Льётам.
Я хмыкнула. Действительно — это дело чести.