С трудом пробираясь через рыхлый снег, к часовому приблизился фон Доденбург.
— А где штурмбаннфюрер Гейер?
— У себя на командном пункте, господин гауптштурмфюрер, — с трудом двигая замерзшими губами, ответил часовой.
Фон Доденбург с трудом поднял вверх правую руку и приложил ее к шлему, отдавая честь:
— Благодарю.
Он повернулся к бойцам, с которыми ходил в разведывательный дозор:
— Сходите погрейтесь. И постарайтесь поесть чего-нибудь горячего.
Бойцы поспешили в укрытие. Фон Доденбург повернулся к часовому:
— Позаботьтесь об убитом, пожалуйста. Это ССманн Краузе из второй роты.
Часовой уставился на мертвое тело, завернутое в брезент, которое притащили с собой разведчики.
— И будьте крайне внимательны! — рявкнул фон Доденбург. — Смотрите в оба! Русские могут очень скоро перейти в наступление!
— Точно, — кивнул стоявший рядом унтершарфюрер Шульце. — И имей в виду: русские придут сюда не для того, чтобы угостить нас супом из конины. Надо глядеть в оба и быть настороже, понятно?
— Понятно, — кивнул часовой.
Фон Доденбург и Шульце, подняв воротники шинелей, чтобы морозный ветер не так задувал в лицо, побрели на командный пункт Стервятника.
Они прошли мимо того места, где под своими же собственными бомбами, которые, промахнувшись, сбросили не в том месте немецкие летчики, погиб целый взвод из состава третьей роты. Потом проследовали мимо слегка занесенных снегом туш трех лошадей, которые когда-то тянули их артиллерийские орудия. Рядом с ними в снегу навечно застыл труп одного мертвого шарфюрера. Наконец они откинули брезент и вошли в помещение командного пункта, который занимал Стервятник. Помещение было затянуто густым вонючим дымом. Сам Стервятник восседал на танковом сиденьи, вытащенном из разбитого Pz-IV. Гауптшарфюрер Метцгер раздувал пламя в маленькой железной печке.
— Приветствую вас, — непринужденно проронил Гейер, словно в том, что его командный пункт представляет собой такую грязную конуру, не было ничего необычного. — Метцгер, налей-ка стаканчик гауптштурмфюреру фон Доденбургу и унтершарфюреру Шульце.
Метцгер налил вошедшим по стаканчику медицинского спирта, смешанного с вареньем. Они с благодарностью выпили. После мороза это было как нельзя кстати.
— Вы голодны? — Стервятник кивнул в сторону Метцгера. Гауптшарфюрер, засунув в печку штык, обжаривал кусочек хлеба с мясными консервами.
— Нет времени на еду, господин штурмбаннфюрер, — отрицательно покачал головой фон Доденбург. — Русские могут напасть на нас в любой момент.
Стервятник внимательно посмотрел на него.
— Что же вы обнаружили на том берегу, гауптштурмфюрер?
Фон Доденбург сунул руку в карман и бросил на стол несколько кокард.
— Сняли это с убитых, господин штурмбаннфюрер. Нашли их трупы в четырех километрах от Дона. Это были бойцы 325-й пехотной и 60-й кавалерийской дивизий. Получается, что эти соединения выдвинуты против нас.
— Вы заметили там какие-нибудь танки? — быстро спросил Стервятник.
— Нет, господин штурмбаннфюрер. Мы не видели и не слышали там никаких танков, — покачал головой фон Доденбург.
— Но зато мы увидели очень много следов от лошадиных копыт, — добавил унтершарфюрер Шульце.
Стервятник задумчиво постучал пальцем по разложенной на деревянном ящике карте:
— Данными разведки установлено, что на противоположном берегу Дона сосредоточены в общей сложности силы 325-й и 31-й пехотной дивизий, а также 60-й кавалерийской дивизии. — Он потер нос. — Да, ничего хорошего, господа. Получается, что триста бойцов «Вотана» удерживают линию фронта, которую следовало бы удерживать силами целой дивизии; при этом против нас теперь развернуто сразу три дивизии русских. То есть не меньше чем тридцать тысяч человек против трехсот наших бойцов. — Штурмбаннфюрер ударил по карте кулаком: — Черт его знает, о чем только думают те идиоты, которые протирают штаны в наших штабах?! Почему они вообще не хотят заменить нас каким-нибудь пехотным подразделением? Ведь именно пехота, черт побери, лучше всего подошла бы здесь! Но не наше бронетанковое подразделение! От нас здесь нет никакой пользы. Мы просто зря торчим тут.
Фон Доденбург прекрасно понимал, что слова Стервятника продиктованы отнюдь не страхом. Штурмбаннфюрер Гейер был профессиональным военным, который давно уже ничего не боялся. Он воевал без всякого страха, движимый лишь желанием получать награды и зарабатывать себе повышения по службе. В данном случае Гейера прежде всего волновало то, что его подразделение может бесславно сгинуть в совершенно бесполезной операции, что, конечно, негативно скажется на его дальнейшей карьере.