Иногда рядом появлялась светловолосая девушка. С обожанием глядя на Макса, внимательно слушала его. Было ей лет шестнадцать, семнадцать, восемнадцать. Уэнди Талли, единственный плод долгого союза великолепного Макса с рано увядшей респектабельной женщиной, ставшей его первой женой. Соня Талли умерла от рака, и теперь Уэнди жила во дворце вместе с отцом.
Часто на террасу выходила женщина – высокая, роскошная, со спускавшейся на плечи пышной гривой. Пять с лишним лет волосы оставались золотистыми. Это была Ингрид Талли, вторая жена и мать маленького Дугласа Талли. Она вышла замуж за Макса в тот самый год, когда он окончательно обосновался в «Третьем желании». Светские издания назвали свадьбу событием года. Барбара Байерс, сладкоречивый редактор самого глянцевого из всех глянцевых журналов, лично составила эксклюзивную подборку фотографий. В изящной рамке из кружевных сердец Ингрид являлась задумчивой невестой в воздушной фате и в венке из живых цветов, со скромно опущенным взором. В следующей рамке Ингрид, только что ставшая женой, ослепительно улыбалась, положив ладонь на рукав мужа. Затем Ингрид и Макс целовались.
– Обезьяна целует Грейс Келли, – заметила Барбара. – И все же девушке несказанно повезло. Ничто не мешает ему оставить шлепанцы под моей кроватью. – А поскольку Макс никогда не проявлял ни малейшего интереса, добавила: – И какие деньги!
Семейное счастье продлилось недолго. Через три года Ингрид забрала двухлетнего Дугласа и ушла – или ее выгнали (можете принять любую версию). Барбара Байерс утверждала, что выгнали, а она знала все. С тех пор цвет волос на террасе менялся каждые несколько месяцев, по мере того как рядом с Максом и в его пылких объятиях появлялись все новые и новые красавицы.
Случались и вечеринки. Много вечеринок – шумных многолюдных веселых сборищ, когда из окон «Третьего желания» доносилась громкая музыка. Здесь собирались звезды. Они были друзьями и знакомыми Макса, а также спутниками и спутницами друзей и знакомых. Королевы мыльных опер и девочки из пивных падали в бассейн. Актрисы неопределенного возраста пели возле рояля вместе с продюсерами радио и телевидения. В кухне, пока Макс готовил гостям сырные слойки и сосиски в тесте, безработные комедийные актеры рассказывали анекдоты топ-моделям. На узкой улице возле дома выстраивались шеренги «роллс-ройсов», «ягуаров» и «мерседесов». Впрочем, попадались здесь и более скромные автомобили, потому что звезды, переживающие не лучшие времена, тоже должны как-то перемещаться.
Раздражительный сосед негодовал и жаловался в полицию, однако там мер не принимали. Он собирался продать свой дом и уехать, потому что без Клайва и Мэри жизнь стала невыносимой. Впрочем, Скиннеров сосед тоже недолюбливал: за двадцать лет не перекинулся с ними и десятком слов, – но те хотя бы вели себя тихо. Успешное противостояние намерению Макса возвести между участками каменную стену оказалось пирровой победой. Деревья на границе по-прежнему росли вдоль покосившейся проволочной изгороди. Ворчливому старожилу не пришлось платить за высокий забор, окружавший его землю вместе с землей Макса, однако из-за этого две территории объединились, а сам он оказался в отвратительной близости к чудовищному богачу.
Не так-то просто обвести меня вокруг пальца, думал упрямец, скорчившись перед телевизором, в то время как сквозь тонкие стены в комнату врывалась музыка. Сосед знал, что клоун мечтает купить и его дом, чтобы снести, но он не позволит. Скорее продаст на сторону за пригоршню гвоздей и банку собачьего корма, чем уступит Максу Талли.
Жизнь на скале текла своим чередом: люди с любопытством глазели издалека, читали в журналах сплетни и утром постоянно слушали программу Макса, бесконечно раздувая рейтинги. В итоге рекламное время настолько поднялось в цене, что стало практически недосягаемым. Хозяева радиостанции, включая Ангуса Бердвуда, который к этому времени из работодателя превратился в личного друга, с трудом сохраняли спокойствие во время подписания очередного контракта, когда неизбежно возникали слухи о переходе звезды на телевидение, а сам Макс становился особенно колючим, ироничным и несговорчивым. В конкурирующих компаниях сотрудники сменялись подобно партнерам в кадрили, возмущенно и обиженно покидая студию после нескольких месяцев, а то и лет, работы, чтобы «получить более выгодные условия» или «посвятить больше времени семье».