Она позвонила в звонок и услышала громкое эхо. Ни звука движения внутри. Она заглянула в почтовый ящик, но не увидела ни одной несобранной почты, лежащей внутри на коврике. Она немного подождала, потом снова позвонила. До сих пор нет ответа.
Пока она размышляла, что делать дальше, какое-то второе чувство заставило ее обернуться и увидеть мужчину, стоящего в углу сада, рядом с небольшой круглой клумбой из роз. Он был выше среднего роста и носил бейсбольную кепку, сдвинутую вниз, из-за чего было трудно разглядеть его лицо или определить его возраст — где-то от тридцати до пятидесяти, решила Лиз. Вокруг его талии был обернут фартук садовника, а в правой руке он держал секатор. Он небрежно помахал ими Лиз, прежде чем повернуться, чтобы подрезать одну из высоких роз.
'Извините меня.' Лиз повысила голос, пересекая лужайку.
Он очень медленно повернулся, но не посмотрел ей в глаза. 'Да?'
— Я ищу мистера Марчема. Он дома? Она подумала, не мог ли это быть сам Марчем, ухаживающий за своим садом, но нет — на фотографиях Марчема было изображено угловатое английское лицо. Этот человек выглядел немного иностранцем; темнокожий, средиземноморский.
Мужчина покачал головой, отворачиваясь от нее. — Я не видел его сегодня. Ты звонил в звонок?
— Да, но никто не ответил. Вы случайно не знаете, где я могу его найти?
Теперь мужчина стоял к ней спиной. 'Прости. Он не часто бывает здесь, когда я бываю.
— Верно, — сказала Лиз, раздумывая, не оставить ли Марчему записку. — Большое спасибо, — сказала она, и мужчина лишь кивнул, продолжая подрезать. «Надеюсь, ты лучший садовник, чем коммуникатор», — подумала она, уходя.
Она вышла и посмотрела в обе стороны улицы, словно желая, чтобы появился Крис Марчем. Где он мог быть? Источник в « Санди Таймс » сказал, что у него не было ни жены, ни детей, ни семьи, о которой он когда-либо слышал. «Немного одиночки», — добавил он на всякий случай. Лиз проклинала Марчема — если он такой чертовски нелюдимый, то почему не может остаться дома?
Но не так уж и плохо, заключила она, отправляясь в долгий путь обратно в подземелье. Его дом был маленьким и довольно обветшалым, но он находился в Хэмпстеде, прямо на краю пустоши. Он должен обеспечить солидную пенсию в старости. И он мог позволить себе садовника, хотя, судя по обшарпанным цветочным клумбам, этот не очень-то и пригодился. Забавный парень, подумала Лиз, внезапно сообразив, что на мужчине даже не было подходящей обуви для работы — это были шлепанцы, блестящие на вид, они больше чувствовали себя в винном баре, чем на клумбе. Что он вообще делал? Обрезка роз, вот и все.
Лиз внезапно остановилась и замерла. Ее мать содержала ясли, но ее знания не нужны, чтобы понять, что не так. Розы в августе никто не обрезает — уж точно не кустовые розы. Этот человек был подделкой. Кем бы он ни был, он не был садовником.
Она не знала, что делать. Оглянувшись назад, она увидела, что находится всего в ста ярдах от дома. Должна ли она позвонить в полицию? Она сделала паузу. Лучше вернуться самой, прямо сейчас, пока он не ушел, и посмотреть, что он на самом деле задумал.
Она колебалась, потому что если он не садовник, то ничего хорошего из него не выйдет. Но она решила не обращать внимания на свои опасения и побежала к маленькому домику. Подойдя к воротам, она увидела, что входная дверь широко открыта. Она только на мгновение замедлила шаг, а затем быстро вошла внутрь, громко крича «привет», входя.
Тишина. Она стояла в маленькой прихожей рядом с замечательной своей обжитой серостью гостиной. Через дверь она могла видеть телевизор, стоящий на тумбе из МДФ в углу, покрытый толстым слоем пыли. Вдоль дальней стены стоял потертый, заляпанный диван, нуждавшийся в новой обивке. Низкий кофейный столик перед ней был завален газетами и журналами. Не обращайте внимания на садовника, подумала Лиз, Марчему следует найти себе уборщика.
Короткий коридор прямо перед ней вел к закрытой двери. Она подошла к ней, тихонько повернула ручку и толкнула ее. Она заглянула в маленькую квадратную кухню. Грязная посуда стояла в раковине; открытая коробка с хлопьями стояла на сосновом столе посреди комнаты. Дальше были еще две двери, одна тоже закрытая, а другая открытая и ведущая в спальню. Она прошла через кухню и, заглянув внутрь, увидела аккуратно заправленную медную кровать. На прикроватной тумбочке стояла потрепанная копия «1000 лучших церквей Англии» , а на стене — изображение Иисуса на кресте в рамке.
Затем она услышала шум. Что-то двигалось или толкалось, звук скользящего дерева доносился из соседней комнаты. Отступив на кухню, она огляделась в поисках чего-нибудь, чтобы защитить себя. Не нож, подумала она; столкнувшись с более сильным мужчиной, она может обнаружить, что против нее повернут нож. Но на плите стояла тяжелая сковорода. Взявшись за ручку, она подошла к закрытой двери и осторожно открыла ее. Она как раз успела увидеть, как мужчина выпал из заднего окна.
'Останавливаться!' — закричала она, зная, что он этого не сделает, и к тому времени, когда она подошла к окну, мужчина уже перелезал через низкую стену, отделявшую задний сад от Хэмпстед-Хит. Все, что она получила, это мельком увидеть его туфли. Слипоны, еще блестящие.
С учащенным пульсом она поставила сковороду и оглядела комнату, которая была небольшим кабинетом — спальня должна быть по соседству. В отличие от убогой гостиной кабинет был опрятным и хорошо организованным. Вдоль двух стен стояли аккуратно расставленные книги, а рядом с окном стоял небольшой старинный комод, крышка которого была опущена, чтобы послужить письменным столом. На нем стоял закрытый портативный компьютер, цифровой магнитофон размером с зажигалку, блокнот формата А4 и три карандаша HB, заточенные и выровненные в ряд. Арсенал профессионального писателя.
Она осмотрела магнитофон, но он был пуст. Заметив груду папок на книжном шкафу, она вытащила верхнюю, которая лежала криво на аккуратной стопке. Она прочитала этикетку с внезапным интересом. Интервью Аль-Асада, примечания и окончательный вариант . Статья о президенте Сирии, которую так ждала Sunday Times . Однако когда Лиз открыла файл, он был пуст. Этого ли добивался «садовник»?