Через шесть месяцев, всего за три недели до того, как он собирался присоединиться к своей семье в Израиле, Коллека арестовали. Судили по обвинению в государственной измене, признали виновным, а через шесть дней повесили на площади перед безмолвной толпой жителей Алеппо.
После этого его сын Бенджамин, отец Дэнни Коллека, вырос в Израиле и стал успешным продавцом электронных товаров в Хайфе. Тейтельбаум встречался с ним однажды, вскоре после того, как молодой Дэнни — только что закончивший университет, отслуживший обязательные годы в армии — был завербован в Моссад. В таком маленьком обществе характер работы Дэнни вряд ли был секретом; конечно, отец Дэнни знал - он сказал Тейтельбауму, что это был самый гордый день в его жизни, когда Дэнни присоединился к Моссаду. Потому что его сын будет защищать государство, находящееся в опасности, дом евреев? Вовсе нет, ответил Бенджамин. Потому что теперь его сын сможет отомстить за смерть деда.
Когда Тейтельбаум закончил, Майлз какое-то время сидел молча. Затем он тихо сказал: — Хотел бы я, чтобы мы знали об этом раньше.
Он сказал это скорее с огорчением, чем с гневом, но глаза Тейтельбаума вспыхнули. — Хотел бы я, чтобы ты тоже нам кое-что рассказал. Думаю, ты знаешь о Дэнни Коллеке гораздо больше, чем делаешь вид.
'Что заставляет тебя говорить это?' — спросил Майлз, чувствуя, что они направляются на опасную территорию. Единственное, что подчеркивалось в телеграмме Тайруса Оукса, заключалось в том, что он не должен открыто признавать, что Коллеком руководил Энди Бокус.
'Шанс? Стечение обстоятельств? Я не верю в них. Может быть, это недостаток принадлежности к нашей общей профессии. Но я такой. Он смотрел на Майлза враждебно. «Поэтому идея о том, что вы и британская разведка нацелились на Дэнни Коллека, наблюдая за двумя людьми, которые, как говорят, представляют опасность для Сирии, откровенно говоря, кажется мне совершенно нелепой».
Майлз затаил дыхание, не решаясь заговорить. Тейтельбаум слегка сардонически улыбнулся, что добавило Майлзу напряжения. Затем израильтянин сказал: «Я думаю, вы прекрасно понимаете, о чем я говорю, мистер Брукхейвен. А если нет, то, я думаю, вы обнаружите, что ваш глава резидентуры мистер Бокус может просветить вас.
«Вы знали о Коллеке», — подумал Майлз, и новая волна волнения захлестнула его. Он изо всех сил старался сохранить в тайне то, о чем знал Тейтельбаум, гораздо дольше, чем Майлз.
Тейтельбаум издал короткий пронзительный смешок, но без злобы. — Ты похож на кролика, застрявшего в свете фар трактора. Но ободритесь, мистер Брукхейвен; Я и сам не чувствую себя таким умным.
'Это почему?' — с надеждой сказал Майлз.
— Потому что, если мистер Энди Бокус считает, что его обманули, я должен признать, что чувствую то же самое. Он думал, что руководит Дэнни Коллеком; Я думал, Дэнни Коллек заправляет им.
'Что?' Майлз был поражен. Значит, Моссад думал , что Бокус играет на стороне — так им сказал Дэнни Коллек. Господи, это становилось кошмаром, когда отдельных людей и целые агентства мастерски играл один извращенный кукловод. В это было трудно поверить.
Выглядя таким же взволнованным, Тейтельбаум уставился в свою пустую чашку, словно надеясь найти там что-то, что успокоило бы его проблемы. Откинувшись на спинку кресла, он сложил руки и положил их на большой живот. Он печально сказал: «Но теперь я вижу, что был таким же большим дураком, как, если можно так выразиться, ваш собственный начальник лондонской резидентуры».
'Почему?'
Тейтельбаум раввински вздохнул. У Майлза внезапно возникло ощущение, что этот человек видел больше аспектов человеческой комедии, чем он когда-либо увидит. Израильтянин сказал: «Отчасти из-за того, что ты мне рассказал. Но для окончательного решения, как я думаю, вы, американцы, любите говорить, вам следует спросить Дэнни Коллека.
— К счастью, — нетерпеливо сказал Майлз. — Мы можем позвать его?
— Это невозможно.
Настроение Майлза упало. Не ошибся ли он в разговоре? Он начал думать, что Тейтельбаум на его стороне. Затем он заметил выражение лица старшего: он, казалось, наслаждался какой-то тайной.
Тейтельбаум сказал: — Я не усложняю, мистер Брукхейвен. Вы можете поговорить с Коллеком, если сможете его найти. Мы, конечно, не можем.
'Что ты имеешь в виду?'
— Просто исчез Дэнни Коллек. Он уставился на Майлза, всякое веселье исчезло. «Похоже, у нас есть мошенник-агент». В этот момент на площади раздался громкий хлопок, и Майлз, подняв глаза, увидел, что ювелир с торжествующим видом прижимает незапертую решетку к стене.
Когда Лиз в своем офисе в Лондоне закончила читать отчет Майлза, она увидела, как их всех одурачили. Одураченные ложными привязанностями, фальшивой преданностью, искусным манипулированием национальным соперничеством и соперничеством Агентства. Все осуществляется и поощряется одним человеком. Кто сказал, что эпоха Индивидуальности закончилась? Она потянулась за кружкой чая. Было каменно холодно.
СОРОК ВОСЕМЬ
Посольство Израиля представляло собой белый оштукатуренный особняк на Хай-стрит Кенсингтон, в конце Кенсингтонского дворцового сада, всего в двух шагах от метро. Лиз потребовалось пятнадцать минут, чтобы попасть внутрь. У нее дважды попросили удостоверение личности, ее обыскали и просканировали, пропустили через арку металлоискателя, проверили ее сумку внутри и снаружи, и только после этого ее пустили в комнату ожидания.
Когда она, наконец, добралась до комнаты, в которой находился Ари Блок, глава резидентуры Моссада в Лондоне, она одновременно и удивилась, и с облегчением обнаружила, что это был симпатичный человечек с мягким голосом и печальными глазами.
Они сели по обе стороны маленького квадратного стола. Лиз не питала иллюзий, что это его кабинет. Очевидно, это был конференц-зал, предназначенный для посетителей, которые не имели права быть допущенными в резидентуру Моссад. Ари Блок был не из тех, кто предается светской болтовне. Его голос был шипящим, почти шепотом, когда он сказал: «Мои коллеги в Тель-Авиве были на связи, так что я знаю, почему вы здесь». На его нежном лице появилось страдальческое выражение. «К сожалению, — сказал он, — я не знаю, где Дэнни Коллек».