Но что уже положительно преступно, с вашей точки зрения, если справедливы носящиеся слухи, это – будто вы собираетесь провозгласить республику. Как смеете вы вступать в открытый бой, не будучи уверены в успехе? А если вы проиграете?..
Народная масса ещё не дозрела, чтобы ткнуть в навоз своё национальное знамя, а коли проснется патриотизм, вся наша игра будет испорчена – хоть и не навсегда, то во всяком случае, надолго. А всё потому, что у вас не хватает терпения выждать, чтобы дело разложения государства, общества и народа было доведено до нужной степени, а мозги достаточно вывихнуты, чтобы довершить самоуничтожение. Тогда спелый плод сам свалится вам в руки, как то было во Франции.
А политическое положение России ещё благоприятнее для этого, чем во Франции. Её разложение уже началось, Финляндия принадлежит России только номинально; недовольная Польша готова восстать при удобном случае; Кавказ в полном брожении, а балтийские провинции уже – немецкие области и только ждут вступления освободителей–соплеменников. Война с Японией проиграна и окончилась подписанием постыдного для России мира, который окончательно развратит армию; да и самый этот мир будет ничем иным, как перемирием. Говорю вам это, будучи вполне в том осведомлён. В следующий раз обрушится на Россию и положит конец её существованию, как великой державы, не какой–нибудь азиатский народец, а величайшая в мире военная мощь. Вы догадываетесь, конечно, что я говорю про Германию, которая под руководством своего гениального императора деятельно стремится к установлению своей гегемонии над Европой и Азией. Начиная с 1870 г., с изумительным искусством идут приготовления к войне, и втихомолку выделываются всевозможные неведомые орудия разрушения.
До какого идеального совершенства доведена у немцев система шпионажа, про то вы знаете лучше, чем кто–нибудь. Сеть его покрыла весь свет, а руководящие нити сосредоточены в самой ловкой и наиболее тонкой политической руке, нашего времени, которая в нужный момент вызовет бурю, а та перевернёт весь мир. Таким образом, победа Германии – неизбежна, потому что у неё, к тому же, есть сообщники в самой России. Плацдармы для вторжения тщательно подготовлены в балтийских провинциях и Польше, а предатели кишат во всех слоях русского общества. Да наконец и мы, израильтяне, естественно, поможем немцам, потому что в Германии нам уже даровано политическое равенство, которого мы добиваемся здесь, и которое заслуженно получим от победителей, новых хозяев страны.
Вследствие этого Израильский союз и масонские ложи считают необходимым дожидаться указанной, вполне обеспеченной победы Германии, вместо того, чтобы подвергать опасности наш народ столь бессмысленными и несвоевременными действиями, как провозглашение республики. Всё, что мы жаждем, легко придёт впоследствии само собой.
Я сообщаю вам не приказ, а серьёзное мнение – воздержаться от всякой попытки провозглашения республики, чтобы снова не оправдались слова одного из наших раввинов:
– Wir, Iuden, sind gesegnetes Volk, den wir sind stark und ausdauernd im Ungluck; aber wir, Iuden, sind verfluchtes Volk, denn wir konnen das Gluck nicht ertragen… (Перев. – Мы, евреи – благословенный народ, потому что сильны и выносливы в несчастье, но мы, евреи – проклятый народ, потому что не можем выносить счастье) ”.
Раввин сложил письмо и пытливым взором обвёл оживлённые лица присутствующих. Первым запротестовал Енох.
– Я готов оспаривать доводы Вульфа Редера и его заграничных единомышленников. Доводы эти были бы, может быть, неопровержимы, знай они, подобно нам, положение страны. Я только дивлюсь, как плохо осведомлены наши вожди о том, что здесь происходит. Они даже не знают, что мы, можно сказать, исполинскими шагами идём к цели, и Россия, эта последняя заступница христианства, так близка к развалу. Не понимаю, как могут они не знать, что безнравственность, продажность и отсутствие национального сознания во всех слоях русской интеллигенции превосходит самое смелое воображение. Ленивая, сбитая с толку, и тупая молодежь обратилась в какой–то сброд дегенератов; гниет даже духовенство, и в своём растлении становится подчас врагом собственной веры. Россия будет, несомненно, побеждена нами, потому что только любовь к родине создаёт силу народа, а это чувство умерло, вытравлено.
Надо теперь же нанести окончательный смертельный удар, и для этого всё готово. Скоро всеобщая забастовка парализует государственный механизм, и все жизненные артерии этого колосса на глиняных ногах прекратят своё действие. Фабрики опустеют, рабочие примутся строить баррикады, а восставшие войска присоединятся к ним. По моему мнению, теперь наступает именно решительный момент захватить власть и окончательно сбросить императорское ярмо. Ответьте, друзья и братья, здесь собравшиеся: к моему ли мнению или к мнению Вульфа Редера вы присоединяетесь?
– К твоему!.. – единодушно кричали собравшиеся.
– Довольно мы ждали, терпели и унижались. Теперь мы достаточно сильны для боя и победим!
– Спасибо, братья, за доверие. Отпихнём же это поползновение взять нас под опеку, – презрительно прибавил Енох.
– Этого только не хватало! Я думаю, что здесь никто не захочет подчиниться такому насилию, – крикнул Яффе.
– Ну, нет. Менять один произвол на другой не стоит, – заметил чей–то недовольный голос.
И совещание принялось горячо обсуждать план готовившегося восстания.
Глава 12
Прошло несколько дней после опубликования указа от 17–го октября. Знаменательный исторический акт вызвал в городе целую бурю. Евреи и их сторонники ликовали, выражая своё торжество процессиями с красными флагами и бурными митингами с неизбежными речами и пением марсельезы. Патриоты пали духом и негодовали, но предпринять что–либо, а тем более противиться безумию, охватившему страну, они не могли, потому что не были для этого объединены. Натиск революции шёл беспрепятственно, и захваченная евреями пресса справляла неистовую оргию. Газеты возбуждали к бунту, ругались, клеветали, лгали и пели хвалебные гимны всяким преступлениям; а в результате фабрики и школы бастовали, шайки рабочих, школьников, евреев и разного сброда, невесть откуда вынырнувшего, бродили по улицам и позволяли себе возмутительные бесчинства относительно тех, кого подозревали в патриотизме.
Пока ещё крупных беспорядков не было, но отдельные случаи насилия и с трудом предотвращенные столкновения указывали уже, что в обоих лагерях возбуждение росло.
Георгий Никитич был возмущён. Перед самым губернаторским домом изловили двух собак, тащивших на хвостах царские портреты, а в кармане жидёнка, нагло крикнувшего вслед проезжавшему князю – «Долой Царя!» – найден был номер «Улька» от 15 августа со следующим рисунком. Изображена была православная часовня с иконами во весь рост, и перед ними в высоких подсвечниках горели свечи, а у золочёной решётки, на бархатной подушке, стоял коленопреклонённый, вновь пожалованный в графы, Витте, в парадном мундире и с украшенной перьями треуголкой в руках. Надписи на образах означали: на одном – «Ротшильд преподобный», а на другом – «Мендельсон, берлинский чудотворец».
Князь хотел отнестись к этому со всей строгостью, но фон Зааль и Боявский заявили, что не отвечают ни за что, если будут применены крутые меры, в виду народного возбуждения, могущего повлечь за собой кровавую расправу.
Измученный и ошеломленный их криками, убеждениями и глухими угрозами, князь сдался, предоставив им свободу действия.
Настал день годового праздника высокочтимой во всей губернии иконы Божией Матери, Которая с крестным ходом переносилась на несколько дней из монастыря в кафедральный собор для поклонения.
С утра во всём доме кипело лихорадочное оживление. Евреи и, главным образом, школьная молодёжь обоих полов заполняла почти все улицы. Ввиду тревожных признаков, князь приказал разместить в разных концах города отряды войск; но так как гарнизон был малочислен, то и эти посты, в общем, были редки.