— Вот что ты чувствуешь, когда смотришь на поле прошедшего боя? — наконец, серьёзно, с какой-то твёрдой уверенностью на лице спросила у меня девушка, сев рядом со мной.
У меня возникло двоякое чувство, словно она это уже спрашивала, либо кто-то другой… но не суть, ответить — не проблема.
— Хочется отомстить тем, из-за кого этот бой начался, — снова мой взгляд устремился на гору. — Жаль, что там, — кивнул я в сторону взгляда, — только одни марионетки, которые только выполняют приказы. Хочется, чтобы люди не видели подобного, таких мясорубок… да и вообще любой битвы не должно быть. Это очень грустно, что люди просто так гибнут. Всю ночь об этом думаю, и все никак эти мысли из головы не могут выйти.
— Понимаю, — кивнула девушка. — Когда я бежала из бункера, который наполнили твари, я хотела сначала застрелиться. Но не вышло, за мной увязались твари, а стать их ужином мне не хотелось…
— Ты жила раньше в бункере? — сначала удивился я, но после её взгляда, в котором так и задавался вопрос: «Ты что, тупой?», до меня сразу дошло. Все местные жители из бункеров. — А, ну да, точно.
Я слегка усмехнулся, после чего повисло неловкое молчание, которое ни я, ни она прерывать не хотели. Если бы не было столько следов недавнего побоища, то здесь и сейчас было бы вообще великолепное зрелище… Одинокая гора, за которой начинает подниматься светило, бесконечные пески пустыни и бескрайнее пропадающее ночное небо над головой, на светлеющем полотне которого быстро пропадали тысячи звёзд. Просто шик!
Но сейчас не время для этого, надо выдвигаться, обследовав остатки города перед отбытием, а бездумно качающийся в углу Иван очень сильно задерживает нас… нужно каким-то образом привести его в чувство. Вот только его поведение… я не мог ничего с собой поделать, оно меня бесило, словно он не был таким, а специально играл, делал вид, что он тупой, притворялся.
— Гр-р, — не выдержал я, вскочил на ноги, подошёл к Ване, который испуганно посмотрел на меня, и со всей дури врезал ему по лицу, даже показалось, что удар был сильнее рассчитанного, но обошлось. — Да твою налево! Долго ты ещё придурять будешь или нет⁈
— Блять… — вырвалось у него, когда он отошёл от моего удара. — А это помогло… вот только можно было послабее и не ломать мне скулу… — видимо, не показалось. — Больно-то как… чёрт… но вроде проходит.
— Нехер тут было сидеть почти шесть часов кряду, — более спокойно, но сквозь зубы и с небольшой злобой в голосе сказал я ему, видя его очень недовольный взгляд.
— Да иди ты, пережил бы ты сейчас с моё… — пробубнил он, а потом поймал мой весьма красноречивый взгляд. — Оу… — Иван сразу понял, что сказал лишнее, видя, как я просто вскипаю из-за его слов.
— Что ты сейчас пережил? — поднял я обе брови, иронично при этом улыбнувшись. — Да что ты, бедненький… наверное, больно было усваивать толику Тьмы, которую в тебя подсадила Алисия… Может, тебя ещё пожалеть надо? Тебя же не резали на кусочки. Тебя же не пытали ради исследования. Тебя же не заставляли убивать всех встречных.
— Издеваешься теперь? — тяжело вздохнул он, понуро опустив голову.
— Нет, блять, просто хуею! — эмоции у меня лились через край. — Ты когда-нибудь умирал? Нет? А я умирал. Умирал как человек, умирал как монстр, возрождаясь после этого. Я видел, как на экспериментах, как крыс подопытных, правительственные твари убивают ни в чём не повинных людей! Я все это видел и прекрасно помню! Я всё это ощущал и всегда буду ощущать! Я не потерял своих чувств, как физических, так и эмоциональных! И пережил я куда больше, чем ты! Я помню, как целый город сровняли с землей, чтобы протестировать какую-то технологию! Я видел, как гибли тысячи! Я видел, как людей разрывают на куски! Ты и десятой части не пережил того, что пережил я, чтобы так выражаться!
— Молодец, выебнулся, дай руку пожму! — сказал он мне, протянув свою руку, но вызвал очередной всплеск гнева во мне, из-за чего получил снова по этой же скуле, только на этот раз чуть слабее. Пускай помучается, мозги прочистит.
— Через десять минут чтобы был готов. И мне всё равно, больно тебе или нет. У нас нет времени сюсюкаться и нянчится с увальнем, которого ты из себя строил, — успокоился я, несколько раз глубоко вздохнув, но всё равно во мне заговорила жестокость и ненависть к роду людскому, особенно в лице таких тюфяков. — Если не сможешь идти, просто оставлю здесь. От голода сдохнуть не сможешь, от жажды тоже. Вот только жара в пустыне медленно сведёт тебя с ума. А это самый хреновый исход из всех.