– Эх, Ричард, не беспокойся, я рядом.
Она обняла меня очень крепко. Я прекрасно понимал, что ее здесь нет, я знал, что она никакой не призрак. Каролина лишь в моем воображении, но мне ни за что не хотелось терять последнюю возможность быть рядом с ней. Пожалуй, только поэтому я не хочу лечиться. Какая ирония, я ненавидел свою шизофрению за то, что она спровоцировала меня на убийство, и она же засадила меня сюда, а теперь я всеми силами держусь за нее. Я чувствую себя предателем, что бросил оппозицию ненависти, увидев обратную сторону медали господствующей позиции психического заболевания. Голос Каролины не просто звучал в голове, я действительно слышал его со стороны того места где еще недавно была просто стенка. И образ ее был также прекрасен, как и тогда когда мы были вместе.
– О чем же ты думаешь? – поглаживая меня по спине, спрашивала Каролина.
– Я скоро выйду на свободу, – ответил, я уткнувшись лицом в ее плечо.
– Правда? Это же чудесно! Теперь ты сможешь построить свою жизнь заново.
– Нет, Каролина. Не будет мне покоя пока не свершиться месть. Пока я не вылью всю кровь до последней капли из наших обидчиков. Подняв голову и сменив жалобное лицо на серьезное, ответил я. Мои глаза были исполнены холодной ненавистью.
– Нет, Ричи, ты должен жить дальше, нет нужды мстить за меня. Ее голос стал одновременно серьезным и напуганным, будто бы я говорил о самоубийстве.
Время уже было достаточно позднее, и внутри не горел свет. Смена Милдред закончилась. К сожалению, она была не единственной, кто присматривал за нами. Она была лучшей из всех, однако были и сущие твари. И каждую ночь, я думаю, все более или менее осознающие действительность пациенты тешат себя надеждами, что Кларк обойдёт их камеру стороной. По коридору раздался звук шагов, его заглушал свист в такт шагам. Вне сомнений это был он. Он насвистывал ноктюрн Шопена, бывали вечера, когда он тайком проносил скрипку, и играл. Ему никто не говорил ни слова, ибо он был единственным мед. братом в ночную смену. Надо отдать должное, играет он восхитительно, иногда это были произведения Вивальди. У него прекрасно получалось играть его произведение “Лето”. Иногда это были труды Паганини. Но иногда он намеренно карябал по струнам издавая отвратительные и, в то же время, жуткие звуки. А когда у него что-то не получалось, он громко ругался и произвольно выбирал камеру в которой сидела его будущая жертва. Мужчин он избивал, а женщин, судя по крикам, насиловал. Шаги становились громче и отчётливее. Достигнув своего пика, они остановились, свистом он доиграл последнюю музыкальную фразу. Звон ключей, они входят в замочную скважину. Все это было довольно неприятным сочетанием звуков. Дверь начала открываться, и внутрь вошел Кларк. Держа в руках планшет начал говорить.
– Так-так, мистер Лоренс. Мне пришло распоряжение, вы свободны.
Я сильно удивился, и, встав с места, подошёл к двери.
– Но, для начала, нужно проверить координацию движений.
Он с размахом ударил планшетом мне по лицу, и, споткнувшись о тарелку, я рухнул на пол.
– Оу, мистер Лоренс, видите у нас проблема. Еще нужно проверить наличие травм в дыхательных путях, – ехидно улыбаясь, сказал Кларк, и ударил ногой по лицу. Окончательно пав на пол в своей рубашке я не мог сопротивляться.
– Дела плохи мистер Лоренс, последний тест, нужно проверить здоровье почек.
Кларк начал безжалостно пинать меня. Удар за ударом, невыносимая боль, глаза Кларка светились садистской яростью. Каролина шептала: «Крепись Ричи, скоро все закончится». Когда он устал, я собрался с силами и ответил:
– Тупая твоя голова! Ты не хирург что бы проверять мои органы!
По мере окончания предложения голос переходил от спокойного тона до срывающегося крика.
– Мистер Лоренс, вы напряжены. Вам срочно нужно пройти лечение электрошоком.
Кларк достал комбинированную шоковую дубинку и начал бить меня током. Ток был силен, но за годы работы с электроникой я привык к нему. Закончив свои издевательства, он кинул мне в сторону презрительный смешок и вышел.
– Черт бы ее подрал, эту долбаную психушку! Когда выйду я их всех перережу!
– Спокойно Ричи, с таким настроем тебе никогда отсюда не выйти.
– Нет, ты видела, что они творят?! Как я мог попасться на его блеф?
– Видела, фактически здесь люди и теряют рассудок, но, будь сильнее. Не потеряй себя.
Ее голос изучал безмятежность и спокойствие, Каролина говорила убедительно. Действительно, никуда отсюда не выйти, если я буду продолжать им угрожать.
– Хорошо, люблю тебя, извини…
– И я тебя Ричард, и я тебя. Ложись-ка ты спать.
Я покорно лег в удобный уголок и попытался заснуть, но это было труднее, чем кажется. Голова побаливала, в ушах был слышен шепот златозубого.
– Что Ричи? Сдрейфил? Боишься ответить агрессией? Трус. Ничего, я еще до тебя доберусь. И, поверь, второй раз не промахнусь.
– Отстань, отстань, отстань! Вали из моей головы тварь! – я крикнул вслух, но, вспомнив ситуацию, резво прикрыл рот.
– Нет уж, Ричи. Никуда я не денусь, пока ты не застрелишься.
– Нет-нет! Я буду жить!
Глава 3.
Ночью я снова бежал по бескрайним лесным просторам, меня последовали. Это был он. Он был вооружен, в руках у него был пистолет. Моя нога еще была настоящей, за спиной слышались выстрелы. Казалось, пули пролетали совсем рядом. Я бежал и спотыкался о корни деревьев, периодически врезаясь в них. И вот, я добежал до того обрыва, там на коленях стояла Стелла, я хотел было окликнуть ее, но прежде чем я успел что-либо сказать, сокрушительный удар горящего свинца снес меня с ног и я полетел вниз. Этот сон частенько снился мне раньше, но я никак не могу к нему повернуть. Каждое утро я просыпаюсь в холодном поту. Зачастую мне даже страшно ложиться спать. Скоро зайдет Милдред и накормит меня своими таблетками. Честно говоря, мне иногда кажется, что именно эти таблетки обостряют мои галлюцинации. Ведь до их употребления у меня их практически не было. Самая сильная была только в тот раковой день, когда по моей вине погибла Каролина. Странная политика “лечебницы” просто пичкать нас таблетками. Хотя если вдуматься то все логично. Мы отбросы общества, большинство наших заболеваний невозможно вылечить. Те, кто выходят наружу, как и я, просто притворяются. А те, что не смогли совладать с собой остаются здесь. А что бы сильно не шумели и не мучились, нам дают эти психотропные таблетки. Но не дают, а запихивают. Однажды они нас доконают и даже организм не сможет сопротивляться и выводить эту дрянь из организма.
Шаги, звук ключа Милдред вошла внутрь.
– Доброе утро, – как обычно, улыбаясь, произнесла Милдред.
– Доброе... – Поникшим голосом произнес я. После вчерашней ночи мне было трудно притворяться счастливым.
Милдред обратила пристальный взор на мое лицо, под глазом был синяк. Она подошла, и, присев на колени, положила ладонь на щеку.
– Опять этот сукин сын Кларк? – я молча кивнул в ответ и отвел взгляд в сторону.
– Простите мистер Лоренс, но у меня связаны руки. Я трижды писала рапорт начальнику клиники. Но он и пальцем шевелить не думает. Кто ещё, если даже собственный отец не может приручить этого урода. Последний раз мне в ответ пришла угроза увольнения, на случай, если я опять напишу рапорт.
– Я понимаю…
– Не унывайте мистер Лоренс, вы идете на поправку. Скоро вы сможете выйти отсюда, – Милдред встала с колен и направилась к выходу, оставив на полу тарелку и таблетку.
– Ричард…
– Что? – она обернулась и посмотрела в мою сторону.
– Просто Ричард, – Милдред улыбнулась шире, чем обычно и ответила:
– Приятного аппетита, Ричард.
Я принялся зачищать тарелку, выбора как бы и не было, так что приходилось довольствоваться кашей. Честно говоря, в ней было что-то диковинное, чего я не находил в другой пище. И тут я задался вопросом: А куда я спрячу не съеденные таблетки? Если оставлю их здесь, то впредь она будет следить за принятием. Под одежду никак, она слишком тугая, а у меня свободные только рот и ноги. Выбор только один. Подумать только, я добровольно принимаю эту дрянь. Ладно, так хоть время пролетит быстрее. Я поднял с пола таблетку и проглотил ее. Поначалу было трудно пить таблетки, не запивая. Поразительно то, как человеческий организм способен приспосабливаться к любым условиям. Стены на этот раз не текли, а просто растворились подобно выпущенному из сигары дымку. На этот раз я оказался в своём личном кабинете в «Бэллтауэр». Все те же серые стены. Я в том же сером смокинге, сижу в кожаном кресле, а в руке у меня револьвер. Но вокруг никто нет. Я совершенно один, даже смерть покинула меня. Казалось, время вокруг застыло, капли по ту сторону окна застыли в вечности. Вокруг ничего не течет, только стоит. Стоит подобно куску льда, оставленного на солнце.