– Эти ценности – ничто, по сравнению с их попранной свободой.
– Для тебя они ничто. Не забывай, что люди разные и у каждого свои ценности.
– Для них эти ценности что-то стоят, потому что им промыли мозги.
– Допустим. Помнишь наш последний разговор? Так вот я кое-что переосмыслил. Да нам действительно врали, ты был прав. Но знаешь пускай лучше так, нашей экономике нужна была эта нефть. Но, почему ты считаешь, что ты в праве сам промывать их.
– А почему они в праве?!
– Да потому что так стабильнее! Дурья твоя голова. У них все продумано, они все держат под контролем.
– Под контролем? Они всех держат на цепи!
– А почему бы и нет? Если допустить настоящую демократию, то, что из этого получится? Представь, если каждого придурка с улицы будут спрашивать о торговых связях, скажем, с Китаем? Сколько из них знает о перспективах этого союза? Сколько из них откажутся от расистских предубеждений? И то же самое на выборах, как ты и сам заметил, люди ничего не знают о кандидатах. Но после всего этого требуют свободы?
Честно говоря, его слова поставили меня в тупик. В глубине души я чувствовал, что он прав, но моя упрямая натура старалась цепляться за последние соломинки.
– Так почему бы и не дать им иллюзию свободы? Они вроде что-то решают и тем самым удовлетворяют свою потребность в свободе. Но к настоящей демократии подпускать их нельзя, потому что тогда будет хаос, они слишком глупы, чтобы вершить судьбу страны.
– Но я хотел научить их.
– У тебя бы не вышло, – ответил он вздыхая.
– Всех невозможно убедить в важности таких вещей как политика. Тогда бы они не смогли выполнять свою работу.
– Объем человеческой памяти – пять терабайт. У них все бы получилось.
– Теоретически, но на деле встает вопрос личной заинтересованности. Ты играешь в футбол?
– Причем тут он?
– Отвечай.
– Нет.
Он мгновенно перебил меня:
– Вот видишь, тебе он не интересен, и ты бы обратился к нему только в том случае, если бы от матча решалась судьба мира. Но на деле ты остался бы тем же профаном. Так и с той толпой, ты убедил их в важности своей идеи, они готовы идти за тобой, но они, все равно, ни черта не знают о том, за что сражаются. Вот и получается, не каждому дано стоять у руля, хоть и каждый мечтает.
Скотина, он душит меня своей правдой, я не могу сопротивляться. Я опустил пистолет, и склонил голову в отчаянии, уставившись пустым взглядом в пол. Все, что я знал и во что верил, порушились посредством пятиминутной беседы.
– Но это же бесчеловечно использовать этих глупцов! – выдавил я из себя, это был мой последний аргумент.
– Это только на первый взгляд. Прими это как симбиоз. Они нам рабочую силу, а мы им указания к действию. Указания стоят дороже, чем кажется, как мы с тобой вроде бы уже убедились.
Я молчал, мне было просто нечего сказать. Он убил мое прежнее мировоззрение, я чувствовал себя глупцом, и совершенно не имел представления о том, как расхлебывать кашу, которую сам же и заварил.
– Ну что? Ты все еще думаешь, что все делал правильно?
Я молча покачал головой. Я чувствовал, как он глумиться над моим поражением. Я мог бы уйти и направить сюда толпу своих сподвижников, и они бы порвали Алекса на куски. Но тогда я лишь усугублю свое положение прозревшего быдла... Я не смогу впредь сражаться за то, во что не верю. Тогда мне придется на всю жизнь спрятаться под маской самообмана лишь из побуждений мести. Но какой у меня выбор? Снова бежать? Сколько можно бегать? Куда я отправлюсь со своим новым взглядом? Маньяк психопат у власти? Или этот же маньяк в Mc Ronald? Нет, ни за что! Давно уже было пора, а я, паршивый трус, как обычно тянул до последнего! В глазах воссияла ненависть, и она была направлена к себе. Я плотной хваткой взялся за рукоять пистолета и приставил ее к виску. Лицо Алекса источали страх и растерянность, он явно не рассчитывал на это. Я начал кричать, срывая голос:
– Радуйся тварь! Вот я дошел до победного конца! Вот я и стою перед порогом смерти!
Вдруг в церковь вбежала Каролина, а за ней Элис и еще двое мужчин в черных смокингах.
– Стой Ричи! Не надо, не стреляй!
– Опять мое воображение играет со мной! Не ври мне! Ты не Каролина! Ты всего лишь галлюцинация!
Кричал я сорванным голосом настоящего психопата.
Она подбежала ко мне ближе. Я направил на не пистолет, и она остановилась.
– Не подходи! Не трогай меня! А то я и тебя убью!
– Ричард, успокойся. Не стреляй.
Ее лицо отличалось от того что я помнил, на лбу проявлялись морщинки, она была одета в черное платье. Ей явно было страшно, голос дрожал, зрачки были расширены, и она не могла отдышаться.
– Почему ты боишься? Мертвые не должны бояться живых, – кричал я, размахивая пистолетом. – Хотя нет, ты боишься того, что я прострелю свою голову, и тебе будет негде жить! Ты же галлюцинация! Вынужден тебя разочаровать.
Я снова приставил дуло к виску, мое дыхание участилось, глаза бегали, меня колотили нервы. Тут вмешался Алекс:
– Постой Ричард, я тоже ее вижу, она не видение.
– Молчи! Ты с ними заодно! Может ты тоже не настоящий?! Да! И поэтому ты не хочешь, чтобы я, наконец, сделал это!
– Ричард послушай, это все был спектакль, моя смерть была постановочной. Мы подсыпали тебе психотропный препарат и пустили по телевизору ложные новости. А записи на камере были заранее подготовлены, – голос Каролины срывался, а по щекам лились слёзы.
Я зажмурил глаза, из них проступали капли слез, лицо было исполнено в скорбящей гримасе.
– Нет, – выдавил я из себя через слезы тяжелым басовым голосом.
– Это не правда, зачем ты терзаешь меня?
– Это правда, Ричард. Прости, но таково испытание для вступления в орден.
– Зачем?! – спросил я, снова направив на нее пистолет.
Я не мог принять то, что говорила мне Каролина, я не мог поверить в это, это не возможно. Вдруг в церковь вбежала маленькая девочка с двумя тёмными косичками. Она была одета в красное платье и черные балетки. Девочка бежала в нашу сторону, не зная страха.
– Стелла не подходи! – кричала Каролина, пытаясь ее остановить, но та была непреклонна.
Она с разбега кинулась на меня и плотно обвила мои ноги. Посмотрев мне в глаза с таким жалобным выражением лица, она произнесла:
– Папочка, не стреляй в мамочку, пожалуйста.
Я замер. Мой взор застыл во времени и пространстве. Руки были не в силах держать пистолет, и он выпал, глухим ударом соприкоснувшись с полом. Я и сам был не в силах держаться стоя. Мои ноги разъехались по сторонам, и я оказался на коленях почти одного роста с маленькой Стеллой. Я посмотрел в ее маленькие зеленые глазки. Материнское наследие. Она была так красива, как маленький ангелок воплоти. Ее улыбка развеивала все мои печали. Она стояла, словно ожидая чего-то. Я медленно перевел взгляд на Каролину.
– Да Ричард, это твоя дочь, – на её лице появилась слабая улыбка.
Я снова перевел взгляд на маленькую Стеллу, и после секундного замешательства крепко обнял ее. Я услышал приближающиеся шаги, но не поднимал головы. Алекс, Каролина, Элис и те двое мужчин взяли нас со Стеллой в кольцо, и твердый басовый голос одного из мужчин произнес:
– Добро пожаловать в орден Ричард Хорн. Ты достоин того, чтобы вершить судьбы мира…
От редактора.
Ввиду моего непрофессионализма и не стопроцентного знания грамматики и русского языка в целом, хочу извиниться за пропущенные мной ошибки. Автор писал книгу через мобильную версию (предиктивная система набора текстов, T9, проще говоря) и поэтому вам, возможно, встречались слова, не связанные по смыслу с предложениями. Так же этому послужил ряд факторов, а именно: работа ночью, истерика, депрессия, нетерпеливость автора и желание поскорее дочитать книгу (читала и редактировала). Ещё раз прошу извинить меня и не рубить сплеча. Так же, хочу поблагодарить автора за данный мне второй шанс, ибо прошлую книгу я редактировала практически месяц. А, ну ещё, спасибо за то, что автор воскресил Каролину. Я была приятно удивлена. Ну, что же. Была рада стараться. Спасибо за внимание.
Александра Шварц.