У старшего помощника Кейджа Уоллеса, напротив, вследствие зияющего выходного отверстия отсутствует приличная часть левого виска, а лицо его — точнее, остатки такового — искажено от боли.
— Да мать твою! — изрыгает в конце концов Воллер. — Вырубаю, — цедит он сквозь зубы, как раз когда начинается третье включение гравитации.
Тяготение немедленно пропадает, аварийные лампы гаснут. Я моргаю, привыкая к тусклому свету наших фонарей. Мгновение спустя гул двигателей ослабевает, а потом и вовсе прекращается.
Мы с Кейном пробираемся к двери на мостик, и я старательно избегаю смотреть на Джерард и Уоллеса, опасаясь, что они сделают что-то такое, чего мертвецы делать не могут.
На капитанском мостике чуть посветлее благодаря широким смотровым окнам, из которых открывается вид на черное полотно с булавочными проколами звезд. Сводчатое помещение просторнее, чем я ожидала, рисовавшийся мне в воображении хаос отсутствует. Отключенные пульты приборной панели впереди мостика и вдоль торцевых стенок спокойно отражают свет наших фонарей. Пустующие кресла — капитана, первого помощника, пилота-штурмана и связиста — терпеливо ждут возвращения своих хозяев. Основание сидений с мягкими подушками и корпуса приборной панели декорированы имитацией полированного дерева, а густое ковровое покрытие привносит некоторое изящество в аскетичное рабочее пространство. Тонкий намек на роскошь, изобилующую вокруг.
Однако здесь нет никаких признаков насилия или хотя бы беспорядка. Ни опаленных пятен от замыканий на приборной панели, ни брошенного оборудования или инструментов после лихорадочных попыток ремонта, ни связанных петлей проводов, ни кровавых отпечатков на ковре или стенах.
Все совершенно… безупречно.
Один из пультов у задней стенки освещен, и перед ним неподвижной тенью маячит наш пилот.
— Воллер! — окликаю я его, пока мы с Кейном подбираемся к нему. — Мы здесь!
Он не отвечает. Механик бросает на меня предостерегающий взгляд, и мы занимаем позиции по бокам от беглеца.
— Кайл? — предпринимаю я новую попытку. Имя пилота мне даже неловко произносить. Оно запечатлено в моей памяти, разумеется, однако данное обстоятельство отнюдь не означает, что Воллер когда-либо был для меня кем-то кроме Воллера.
Зато новый подход, похоже, его пронимает. Пилот качает головой, однако из-за шлема это движение едва различимо.
— Брось, кэп, — произносит он чуть ли не с отвращением.
Напряжение слегка отпускает меня, и на передний план выступает гнев.
— Что за хрень ты тут устроил?
Он указывает на приборную панель перед собой.
— Я пришел за «черным ящиком». — Голос у него по-прежнему слабее обычного. — И тогда… Центральный компьютер включился и спросил, не хочу ли я запустить диагностику.
Я непонимающе смотрю на Кейна.
— Это автоматический запрос, при наличии достаточной мощности, — объясняет тот. — При возобновлении функционирования корабля — даже такого маленького, как ЛИНА. — по правилам безопасности необходимо провести диагностику, чтобы перед запуском двигателей и включением климатической установки убедиться в работоспособности всех систем и устройств. В противном случае кораблю можно нанести повреждения.
— Поняла, — медленно проговариваю я.
Однако все внимание Кейна сосредоточено на Воллере и экране. С некоторым недоверием — не без примеси неуверенности, впрочем — он добавляет:
— Также диагностика требуется при намеренном отключении всех систем корабля.
Вцепившись в темный пульт перед собой, пилот внезапно оборачивается к Кейну.
— То-то и оно! Видишь?
Он указывает на экран, на котором все еще мерцают обозначения и значки, бессистемные на вид числа и буквы. Смысл всех этих показателей за гранью моего понимания. Еще одна причина, по которой я не тяну на «настоящего» капитана, пронзает меня досадная мысль. Мое обучение в «Веруксе» на капитанскую должность включало только необходимый минимум для проведения рутинных и экстренных операций — руководить остальными членами команды, но не подменять их полностью. Естественно, всякие нештатные ситуации на случай потери какого-либо специалиста рассматривались, и я обучалась смежным профессиям, но лишь поверхностно, и потому сейчас даже не догадываюсь, к какому заключению пришли Кейн и Воллер.
Первый медленно кивает второму.
— Так точно.
Подавляю нетерпение и стыд от собственного невежества и невозмутимо произношу:
— Прошу прощения, но вам придется объяснить это мне.