Шубин так и сделал. Протянул руку, потрогал стену слева от себя, потом справа. Так, вот она, вешалка. Что тут у нас? Ага, вот она, шинель. На ней погоны… Точно, здесь ночует офицер. А здесь что? Еще одна шинель, а поверх нее фуражка! А дальше? Нет, больше ничего нет. Но и двоих хватит. Можно одного заставить спать вечным сном, а второго забрать с собой. Или захватить двоих? Ладно, как получится.
Шубин шагнул дальше, в спальню. Вот одна кровать, вот другая. Он шагнул к левой, сержант – к правой. Вот теперь можно было включить свет. Шубин достал из одного кармана фонарик, из другого – пистолет. Коростылев также достал оружие. Шубин включил фонарик, положил его на тумбочку. После чего взял «своего» фрица за горло и слегка сдавил. Тот проснулся от удушья, захрипел, схватился обеими руками за руку Шубина – и тут увидел ствол пистолета, направленный ему прямо в лоб. Разведчик дал немцу пару секунд, чтобы тот смог осознать ситуацию, потом резко скомандовал:
– Одевайся! И без фокусов! Твой крик все равно никто не услышит, как и мой выстрел.
Немец послушно кивнул и потянулся за одеждой, висевшей в изголовье кровати. А вот второй немец, доставшийся Коростылеву, повел себя иначе. Он рванулся в сторону, пытаясь уйти с линии выстрела, и одновременно закричал:
– Русские! На по…
Закончить он не сумел: сержант ткнул ему пистолетом в горло и нажал на спусковой крючок. Выстрел прозвучал глухо – и вряд ли кто-то услышал его за пределами этого дома. Вот кровь ударила фонтаном и залила все вокруг. Но это не беспокоило разведчиков. Больше Шубина беспокоил тот факт, что оставшийся немец впал в панику. Руки у него тряслись, он никак не мог надеть китель, натянуть сапоги. Пленного надо было успокоить, и в этом у Шубина был опыт. Он присел на корточки рядом с пленным, заглянул ему в глаза и спросил:
– Тебя как зовут?
– Меня? – Губы у немца тоже тряслись, он говорил с трудом. – Карл… Карл Зоммель… Лейтенант Зоммель…
– Послушай меня, Карл. Мы не сделаем тебе ничего плохого. Твой товарищ погиб, потому что поступил неправильно. А ты будешь вести себя правильно и останешься в живых. Понимаешь? Ты останешься в живых. Для тебя война, можно сказать, уже закончилась. Надо только добраться до наших частей. Так что спокойно одевайся, натягивай второй сапог – и пошли.
Речь разведчика подействовала: пленный перестал трястись, закончил одеваться. Они вышли в прихожую, и здесь Шубин дал пленному возможность надеть шинель. Затем он связал ему руки за спиной и всунул в рот кляп. Уговоры уговорами, но никто не мог поручиться, что, оказавшись на улице, пленный не попытается убежать или позвать на помощь. Поэтому Шубин крепко взял его за локоть, уткнул ствол пистолета ему в бок, и в таком виде они шагнули за дверь.
Разумеется, они не могли заставить пленного ползти по полю, как ползли ранее сами. Теперь поле следовало пересечь бегом, как можно быстрее, надеясь, что их никто не увидит. И эта надежда сбылась – почти сбылась. Они уже перешли поле, до леса оставалось буквально два-три шага, когда сзади раздался крик:
– Стой! Стоять, я сказал! Это русские!
И следом за криком раздался выстрел. Для разведчиков он прозвучал словно сигнал стартового пистолета на соревнованиях – они рванулись вперед, заставляя бежать и Карла Зоммеля. Прежде чем сзади поднялась тревога, прежде чем выстрелы участились, они успели отбежать от деревни на двести-триста метров. И продолжали двигаться вперед с той же скоростью.
– Слушай, нам ведь надо в другую сторону, – сказал Коростылев. – Нужно обойти деревню и двигаться южнее.
– Не нужно, – ответил Шубин. – Ведь сплошной линии фронта сейчас нет, мы можем почти в любом месте столкнуться с нашими частями. Для нас сейчас главное – оторваться от немцев, чтобы они нас не догнали. А потом можно опять выйти на дорогу – там мы скорее наших встретим.
Однако немцы, ночевавшие в деревне, как видно, и не думали гнаться за разведчиками. Видимо, они решили, что захваченный русскими лейтенант не может им сообщить никаких особо секретных сведений. Ведь армия отступала, обстановка все время менялась: какие уж тут секреты? Для немцев теперь было главное – поддерживать нужный темп движения, оторваться от русских, чтобы отступление не превратилось в паническое бегство. И с этой задачей они пока справлялись.