— Так вот как в Арделорее победили голод, — хмыкнул Лаэрт. — Усилиями благодетельных магов.
— К твоему сведению, дружище, — усмехнулась она в ответ, — я проходила практику в ночлежке для бездомных. Мы мыли их с помощью магии, лечили, чинили их одежду. Кормили обычным способом. Не все можно превратить в еду.
— Туше, — замахал руками Лаэрт. — Я восхищен. Маги и правда принесли огромную пользу. Тем непонятнее, почему кто-то против вас взбунтовался.
— Маронда потратила немало времени, чтобы сбить с меня спесь, — призналась Феликса. — Многие чародеи проходят через это. Маги слишком долго считали себя элитой, знаешь ли.
— Далеко не все перестали себя к ней причислять, — фыркнул Лаэрт. — Когда я был помладше, я терпеть не мог кадетов из вашей Академии.
— Я тоже, — хохотнула Феликса. — Стабильно дралась с кем-нибудь из них пару раз в год. Те еще засранцы. Помню, как один из них пытался подкатить через меня к Брисигиде…
— И что ты сделала? — напрягся Лаэрт.
— А ничего, — ответила чародейка. — Сказала, что это не мое дело, и не стала ему помогать. Он не настаивал.
— А Брисигида? — Лаэрт сглотнул. — Она ответила на его ухаживания?
— Брис никогда не отвечала парням, — покачала головой Феликса. — Чаще всего она делала вид, что не понимает, чего от нее хотят. Если ей говорили в лоб, что она нравится парню, Брис отвечала, что не ищет близости. Обычно на этом все заканчивалось.
— Понятно, — Лаэрт притих и снова принялся ковырять раковину.
Несколько минут они сидели молча. Феликса срезала мясо с раковин и поджаривала кусочки, накалывая на кинжал. Лаэрт открывал раковины одну за другой. Вскоре подошла Дина.
— Красивые, — заметила она, глядя на пустые створки. — Нашли жемчужину?
— Пока нет, — вздохнула волшебница. — Хочешь попробовать?
— А что тут пробовать, — Дина подсушила на себе одежду теплыми потоками воздуха и села рядом. — Я такие уже ела. Рыба мне больше нравится. Вот мама их любит.
— Похоже, все целители неравнодушны к морским гадам, — резюмировала Феликса. — Сейчас дожарим и отнесем им.
— А вечерняя тренировка? — возмутилась Дина. По вечерам они делали дыхательные упражнения.
— Точно, — Феликса сделала вид, что забыла про нее. Маленький спектакль для робкого влюбленного. — Тогда Лаэрт сам отнесет. Сам наловил, сам и отнесет. Правда?
Лаэрт бросил на нее косой взгляд. Спектакль был рассекречен, но он решил принять правила игры.
— Так и быть, — весело сказал он. — Пару жемчужин я, кстати, нашел. Но есть моллюсков все равно не стану.
Лаэрт скорчил брезгливую рожицу, заставив Дину прыснуть от смеха. Феликса тоже не сдержала улыбки.
— Беги переодеваться, — велела она своей ученице. — Встретимся через полчаса у того же дуба. Покажу тебе сегодня новое упражнение.
— Ладно, — кивнула девочка и умчалась вприпрыжку.
Лаэрт посмотрел ей вслед и почесал затылок.
— Уже совсем не такая, какой я забрал ее из их землянки в Бедеране, — заметил он. — Ты, оказывается, отлично ладишь с детьми.
— Не с детьми, а с одной девочкой, — не согласилась Феликса. — Еще пару лет назад я была уверена, что никогда не возьму себе учеников.
— А я думал, что не смогу полюбить, — тихо ответил Лаэрт. — Не то чтобы я скрывал, но… это так заметно?
— Твои чувства к Брисигиде? — Феликса сразу поняла, о чем он. — Конечно. Ты даже смотришь на нее иначе, чем на других. А еще я видела у нее новую щетку для волос. Прежняя у нее валялась где попало. А эту она носит с собой.
— Я привез эту щетку с Гардйо, — кивнул Лаэрт. — Хотел выбрать украшение, но вспомнил, что она потеряла расческу. Думаешь, она когда-нибудь ответит мне?
— Не знаю, Лаэрт, — призналась Феликса. — Но очень надеюсь, что да.
— Почему?
— Она должна помнить, что нужна не только своей богине.
Феликса отдала ему каменное блюдо с жареными моллюсками, похлопала друга по плечу и ушла вслед за Диной.
— Дамы! — Лаэрт заглянул в шатер, где лежали раненые. — Не пора ли сделать перерыв?
— Мы уже почти закончили, — улыбнулась Цефора. — Сойл! Сколько раз тебе говорила, не ковыряй болячку! По рукам получишь!
— Ну чешется же, — виновато ответил матрос. Но руки от струпа на колене убрал.
Брисигида хлопотала у кровати Хольгера. Его несильно ранили, явно магическим оружием. Рана сопротивлялась заживлению. Только отвары и молитвы жрицы помогали ей затягиваться.
— Готово, — сказала она северянину, закрепив новую повязку. — Завтра сменим последний раз — и даже шрама не останется.