— Похоже, она уже подключилась, — вздрогнула жрица. — Иначе как бы еще она сняла благословенную ауру?
Маронда молча кивнула. Брисигида стояла вся красная и взлохмаченная, не зная, куда деть руки.
— Дани, я знаю, тебе это нелегко дается, — сказала она через некоторое время, — но может ты попробуешь…
— Я пробовал только что, — признался Данатос. — Потратил несколько часов, но ничего не добился.
Брисигида застонала и схватилась за голову.
— Если бы я хоть как-то ответила ему, — прошептала она. Плечи девушки дрожали. — Сказала бы…
Данатос прикрыл рот рукой. Он тоже понимал, почему он сам, Акыр и Ранжисона единственные из всех мужчин на корабле остались в сознании. Ранжисону в Сарданафаре ждала невеста. Акыра любила Цефора. А его самого, Данатоса… его тоже любила женщина. Самая отважная и дерзкая женщина Арделореи. Нет, всего мира.
— Отставить, девочка, — Маронда коснулась подбородка Брисигиды и посмотрела в глаза. — Ну-ка! Знаешь, что это?
Волшебница достала из складок широкой робы карту.
— Колесница, — всхлипнула Брисигида. — Я не понимаю…
— Колесница — это ты, — Маронда ткнула пальцем ей в грудь. — Ты в судьбе суккуба. И эта дьяволица — в твоей судьбе. Вас обеих ждут большие перемены. Обеих, понимаешь?
Жрица молчала, глядя будто сквозь волшебницу, не видя ее лица, не слыша того, что она говорит.
— Что-то ты мудришь, провидица, — Акыр оттеснил Маронду в сторону. — Посмотри на меня, милая. Ну же, я должен знать, что ты меня слышишь!
Брис подняла заплаканные глаза.
— Это богомерзкая тварь навредила твоей подруге, нашей подруге, — веско проговорил горец. — Напугала команду. Послала за нами гребаного кракена. Угрожала тебе. Требовала жертв. Обманула тебя. Но самое главное — она увела твоего мужчину. Друг он тебе или нечто большее — демоница обошлась с ним, как с вещью! Украла его. Разве он заслуживает быть игрушкой в руках подобного существа?
Брисигида прикусила губу. Данатос с облегчением увидел огонек упрямства во взгляде сестры.
— Оставьте меня ненадолго, — попросила девушка, вытирая слезы со щек. — Встретимся у сходней.
Брисигида не приходила почти час. Когда она появилась, на ней белела тонкая льняная сорочка — и больше ничего. Ни амулетов, ни кольца, ни оберегов — даже ленты в волосах.
— Спасибо, — Брис взяла Акыра за руку, — это были правильные слова. Они заставили меня вспомнить кое-что.
Маронда смотрела на девушку с легким прищуром и поглаживала один из колокольчиков на посохе. Данатос с трудом сдерживал порыв превратиться в пуму и попробовать разодрать на части суккуба.
— Когда я работала в храмовой библиотеке, наткнулась там на книгу, к которой большинство жриц относились скептически, — Брисигида ни на кого не смотрела, говорила спокойно и тихо. — Сказания истинной веры. Ее авторство приписывали едва ли не основателям учения о Великой Матери, но подтверждения этому так и не нашли.
Жрица оперлась о борт и уставилась на серую равнину. Клочьев тьмы в разломах стало заметно больше.
— Сказаний записали не так много, и все они учили одному: неважно, как ты называешь своего бога. Его часть есть внутри тебя, и она есть дух, и она есть сила, и она есть любовь. И если есть в душе твоей место любви, ты выдержишь любые испытания, выстоишь в любой битве с тьмой.
Маронда недовольно заворчала, но Данатос положил ей руку на плечо.
— Доверься ей, — шепнул оборотень. — Брис знает, что делает. Это единственный шанс.
— Так что ты будешь делать? — не понял Акыр. — Что это значит?
Брисигида повернулась к ним.
— Есть только один способ обезвредить демона так, чтобы его пленники не пострадали, — она продолжила, будто не слышала вопроса. — Подавить его волю. Для этого нужно открыть ему свою душу. Дух, который есть любовь.
Маронда взялась обеими руками за посох, будто ей стало тяжело стоять.
— Я открою ей свое имя, посмотрю ей в глаза. И когда она предложит мне дар, я соглашусь.
Глава 9
Проводник
Брисигида шла через чернеющую равнину. Одна. Маронда оказалась настолько обескуражена ее решением, что даже не пыталась остановить. Брат лишь пожелал ей удачи, но глаза оборотня при этом подозрительно блестели. Они обещали доверять решениям друг друга, но давалось это нелегко.
Вскоре в монохромном пейзаже — черные расселины, серый гравий, белый туман — стали проглядывать багровые сполохи. Еще немного, и Брисигида увидела соперницу. Та сидела на нижней челюсти черепа-пещеры, рассеянно поглаживая шевелюру Лаэрта. Он сидел у ее ног с бессмысленным сине-фиолетовым взглядом и маниакальной улыбкой. От этого вида у жрицы защемило за ребрами.