Феликса не отреагировала на упоминание своего имени. У нее все еще кружилась голова и шла кровь из носа. В висках ломило и шумело. Она едва различала, о чем говорят ее спутники. Тьярр будто чувствовал ее недомогание и шел спокойнее и ровнее, без своего обычного фырканья и порывов пуститься галопом.
Верхом ехали только Феликса и Лаэрт. Первое время лже-бард ехал на своем коне вместе с оборотнем, но как только они оказались за пределами действия магической сигнализации, Данатос спешился и принял одну из своих впечатляющих форм. Наполовину он остался человеком, но весь покрылся шерстью; строение костей частично обратилось в кошачье — ноги стали, как кошачьи задние лапы, ступни сузились и вытянулись, а пальцы ног укоротились, дополнившись длинными, крепкими и острыми когтями. В таком виде оборотень мог бежать наравне с лошадьми, даже если бы они шли галопом. Но они не торопились.
Феликса не выдержала бы галопа. Мелкая рысь, которой они сейчас двигались, и то доставляла неудобства. При каждом движении лошади пульсация крови в висках отдавалась барабанным гулом во всем теле. Волшебница даже не могла применить магию, пока зелье полностью не выведется из ее организма — последствия заклинаний, примененных к любому из объектов ментальной связи, могли быть непредсказуемыми.
Через некоторое время Феликсе пришлось остановить коня. Она неловко сползла с него и направилась к редким зарослям колючих кустов, растущих вперемешку с дикими кипарисами. Она не хотела, чтобы Данатос и Лаэрт видели, как ее тошнит.
Чародейка убеждала себя, что это нормальная реакция организма на магическое усилие и эмоциональное напряжение, но правда в том, что никогда раньше она не испытывала подобных последствий этого зелья. Часто у нее ускорялось сердцебиение, сбивалось дыхание, она покрывалась потом, один раз у нее шла кровь, так же, как и сегодня. Но такой слабости Феликса еще никогда не испытывала. Чародейка начала подозревать, что, сама того не ведая, взломала сильную ментальную защиту, которую неведомый Ребеллион мог наложить на разум Мордреда. Она знала, что далеко на востоке Арделореи, ее родины, в особой школе обучали антимагов — ассасинов, специализировавшихся на противостоянии чародеям. Их учили сложным техникам, позволяющим выйти из-под любого магического контроля, ментального или физического, вроде оглушения чарами. Эффект, который она на себе испытывала, мог быть результатом преодоления одной из таких техник.
Когда она вернулась, посеревшая, как известь, Данатос ничего не сказал, но смотрел на нее с откровенным беспокойством. Лаэрт предложил ей сесть на одну лошадь с ним. Феликса отказалась.
Они ехали между ночными полями, залитыми слабым светом убывающей луны. Рисовые топи перламутрово поблескивали, едва покрытые рябью от слабого ветерка, но Феликса не чувствовала ни малейшего дуновения. Ей казалось, что вокруг ужасно душно. Она знала, что это не так.
Девушка рискнула положить себе под язык безоар, чтобы вытянуть возможный яд или токсины, в которые могло обратиться зелье. Спустя мгновение она перестала что-либо видеть и потеряла сознание.
Мордред очнулся в беседке в саду, весь мокрый. Ему снился кошмар…
«Лорд Пигсвелл, — раздалось у него в голове. Мордред застонал. Это был не сон. — Вы ослушались меня. Было непросто связаться с вами».
Барон ненавидел этот голос. И зеркала. Рядом с любой зеркальной поверхностью с ним мог связаться Ребеллион. В беседке бликовали несколько зеркальных вставок над витражами. Как же Мордред теперь жалел о том, что позволил Элизабет их поставить!
«Вы ходили в сокровищницу, — продолжил голос. — Но без леди Пигсвелл. Кажется, вас уведомляли об условиях…»
Ребеллиону не казалось. Разумеется, Мордред помнил инструкции. Но проклятая ведьма вскрыла его, как фельдшер — свежий труп. Его до сих пор трясло. От мысли, что придется сообщить Ребеллиону об ограблении, отнимался язык.
— Ведьма, — выдавил он, косясь на зеркальный уголок наверху. — Я н-не виноват…
«Разумеется, не виноваты, — терпеливо согласился голос. — Откуда вы могли знать? У вас недостаточно опыта…»
Мордреда прошибло жаром, холодом и снова жаром. Он уже слышал эту интонацию однажды. Тогда ему пришлось сменить начальника стражи.
«Расскажите мне, что случилось, лорд Пигсвелл. И не вздумайте лгать». Мордред рассказал все. Он описал девушку, действие зелья, ощущение паники. Челюсть прыгала так, что он едва мог выговаривать слова.
«Любопытно, лорд Пигсвелл. Что ж, это даже я едва ли мог это предусмотреть. У меня больше нет необходимости в вашей помощи. Прощайте». Мордред упал на колени: