— Прошу вас, Владыка! Я еще могу быть полезен! Я не…
Дыхание перехватило. Зеркало мутно мерцало над головой барона. С каждой расплывчатой вспышкой ледяная лапа сжимала сердце все сильнее. Он никак не мог протолкнуть воздух в легкие.
В окне замка на втором этаже мелькнул свет. Леди Пигсвелл подскочила на кровати и повернулась к зеркалу.
«Не подведи меня, Элизабет», — услышала она высокий холодный голос.
Феликса очнулась от слабых покачиваний и запаха мокрой шерсти. Когда они ехали, она не видела туч, только легкие облака, но было очевидно, что недавно прошел дождь. Ее волосы намокли, а платье заметно потяжелело. Голова все еще кружилась. Фель с трудом вспоминала то, что происходило накануне. Она слышала голоса и даже различала слова, но не могла сосредоточиться на смысле.
— Сомневаюсь, что в таком состоянии она сможет хоть чем-то помочь Брисигиде, — ворчал первый голос.
— Напрасно, — отрезал второй.
— Ты сможешь оторваться от погони с ней на плече? — продолжал занудствовать первый голос.
— На что ты намекаешь, дружище? — мягко ответил второй. — Предлагаешь бросить волшебницу прямо здесь? Положить под кустом и поехать дальше? Может, еще коня украсть? — в ответ на последнее предложение жеребец Феликсы возмущенно фыркнул.
Первый голос молчал. Феликса уже проваливалась в небытие, когда он все-таки ответил:
— Разумеется, ты прав, мы не можем ее оставить. Но и она права, Брисигида нас живьем сожрет, если узнает о воровстве. О, Триединая, подумать страшно: она сейчас совсем одна, умирает, а я беспокоюсь о том, что она скажет…
— О чем ты? — хмуро спросил оборотень.
Ответа Феликса не услышала. Она провалилась в глубокий, вызванный изнеможением сон.
Глава 2
Правитель
Когда волшебница проснулась, было раннее утро. Неподалеку слышались крики чаек и многочисленные людские голоса. Даже не открывая глаз можно узнать окраину рыбного рынка в порту Бедерана. Феликса лежала на циновке под хлипким навесом. Воняло селедкой и копченым угрем, и она почувствовала тошноту, но уже не такую, как накануне ночью от слабости и выпитого зелья. С учетом головокружения и прилипшего к позвоночнику желудка чародейка поставила себе самый банальный диагноз: голод.
Она огляделась, но не увидела ни хозяина рыбной лавки, ни своих вчерашних спутников. Феликса с трудом села, прислонилась к бревенчатой стене и стала подумывать, не стащить ли кусок угря из источающего сомнительные ароматы открытого ящика. Однако приглядевшись к полкам под прилавком, поняла, что нет необходимости продолжать мучить организм: на небольшом деревянном подносе лежали пара кусков ржаного хлеба — потрясающая редкость для Кузура — и нарезанные тонкими ломтиками солонина и козий сыр. Рядом стояла кружка, от которой шел ароматный пар.
Феликса не задумываясь съела все. Если это обед торговца, ей не составит труда его компенсировать. Но что-то ей подсказывало — еда оставлена для нее. Не стал бы бедеранский торговец брать себе на обед черный хлеб с сыром и запивать его горячим травяным чаем.
Под подносом девушка увидела край тонкого листа для упаковки рыбы и удивилась, как она не заметила его раньше. На нем кто-то угольком нацарапал короткое послание: «Погоня началась под утро. Ты спала, и я тебя спрятал. Хозяин лавки — один из наших немногих друзей. Жду тебя в доках возле самой убогой лодки на свете». Вместо подписи Феликса увидела отпечаток кошачьей лапы. Отпечаток был раза в четыре больше ее ладони.
«Мне бы сейчас еще зеркало, кусок мыла и воды, — подумала она, — и можно считать, что мероприятие окончилось успехом».
Разумеется, никакого мыла и зеркала здесь не нашлось. Посидев еще пару минут с кружкой отвара в руках, Феликса стала внимательно осматривать себя. Одежда, намокшая ночью по ее смутным воспоминаниям, уже высохла. Туфли на ногах отсутствовали, вероятно, слетели, пока Данатос убегал с ней на плече. Волосы почти высохли, но страшно спутались. Феликса принялась разбирать пряди пальцами, но вскоре поняла, что без зачарованного гребня только проредит себе шевелюру. Маленький поясной кошелек обнаружился на месте. Там лежал обычный гребешок, которым Феликса сейчас не рискнула бы воспользоваться, мазь от ушибов и мелких порезов, несколько монет, зачарованное на невидимость кольцо — заряда оставалось секунд на десять, не больше, — и хлопковый платочек, не слишком изящный, но мягкий и практичный.