Бок о бок они с бардом въехали в замок Мордреда.
Внутри, во дворе, царил праздный бардак. Стражники переругивались, с ленцой поплевывая на сухую утоптанную землю; одни играли в кости, несколько других — в карты. Играли здесь, судя по всему, на интерес: жалованье по обыкновению аристократов-южан выплачивалось стражникам в конце месяца. Оттого матюки были на редкость скучными и неизобретательными, а на лицах дебелых увальней не просматривалось и намека на заинтересованность в исходе игры.
За стеной замка обнаружилось несколько добротных домишек и даже пара хлевов для скотины: видимо, иноземный лорд желал кушать только свежее мясо. Наверняка где-нибудь на задворках, не видных приезжим гостям, есть небольшой огород, и уж точно имеется и свой сад, в котором можно прогуляться тихим теплым осенним вечером.
Феликса вдруг подумала, что ей точно придется совершить такую прогулку, только под ручку с мерзким бароном, рассчитывающим позабавиться нынче ночью. Ей тут же разонравился сад, которому она успела мысленно обрадоваться.
К ним подошел специальный слуга, совсем молоденький парнишка в обтрепанной курточке. Он как-то странно смотрел на Феликсу, очень долго и пристально, будто силился что-то вспомнить и не мог. Она отметила, что у него странный цвет глаз: янтарно-желтый, как у кота. Движения у мальчишки были тоже кошачьи, плавные, тягучие, перетекающие из одного в другое. Он будто танцевал, а не шел.
Подозрительная чародейка тут же взяла эти особенности на заметку, так же, как и вранье нечаянного спутника. Такие странности, конечно, не могли быть случайными, но одно она знала точно: те, кто что-то задумал против Мордреда Пигсвелла, ей не противники.
— Прошу вас, госпожа, я отведу вашего коня. И вас тоже, господин… — со сдержанным достоинством, не свойственным дворовому слуге, проговорил парнишка. Его голос мягко вибрировал, будто мурлыкал, вызывая желание погладить мальчика по голове или спине. Феликса никак не могла отделаться от ощущения, что ему чего-то не хватает. Хвоста, например.
Слуга взял поводья, бросил последний загадочный взгляд на гостей и удалился в сторону конюшен, предоставив барда и чародейку самим себе, как подумала Феликса. Но в кои-то веки девушка ошиблась. Не успела она сделать и шага в сторону замка-крепости, как к ним навстречу просеменил обрюзглый старичок в мешковатом бархатном одеянии.
— Добро пожаловать в Боархолл, фамильный замок лорда Мордреда Пигсвелла! — шепеляво, с комичной пародией на церемонность проговорил старик. — Я — Джеффри, кастелян замка. Лорд и его леди-жена уже ожидают вас. Рассчитывают, что вы развлечете их за обедом и разделите трапезу. Следуйте за мной, — старик Джеффри пошаркал обратно к воротам замка. Феликса брезгливо поморщилась и прошествовала за ним. За ней следовал притихший Мак.
Внутри замок оказался столь же неопрятен, как и двор, хотя и богато обставлен. Пышный ковер покрывали пятна продавленного ворса. При «жизни» ноги наверняка утопали в нем, но не сейчас. На стенах потрескивали факелы в причудливо изогнутых держателях. Двери из красного и черного дерева, похвалялись позолоченными ручками в виде кабаньих голов. Кабаны, правда, слегка заросли щетиной грязи — чистке таких мелочей здесь явно не уделяли внимания. Феликса с тоской вспомнила светлый и чистый замок отца.
На стенах висели портреты, видимо, семейство Мордреда, все в темных, мрачных тонах. Люди на портретах тучные, все как один, за исключением разве что пары женщин из других семей.
Наконец старичок добрался до массивной высокой двери, около которой стоял швейцар в желтом камзоле. Лицо его скривилось в выражении таком кислом, будто его в жизни ничем, кроме лимонов, не кормили. «Как гриб маринованный», — прыснула Феликса.
Маринованный швейцар открыл дверь, и кастелян с гостями вошли в большой зал, где в двух резных креслах сидели господа. Старик представил гостей, но леди Элизабет, щуплая дама с крысиным носиком и бегающими глазками, не дождавшись, пока он закончит, нервно расхохоталась и поднялась навстречу со своего кресла.
— Музыкант, как это восхитительно! — закудахтала она. Феликса про себя поморщилась. Леди надела легкое платье со смелым корсажем поросячьего розового цвета. Элизабет от души напудрилась, хотя даже слой этой художественной штукатурки не скрывал морщинистую пергаментность кожи. — Мы вас заждались, милсдарь Мак! Надеюсь, вы преподнесете нам приятный сюрприз.