— Что ж, насколько я могу судить, вы всегда выполняете свою работу добросовестно. — Лицо Пэрри внезапно стало серьезным, и, подобно миссис Бланш, он устремил на Николаса испытующий взгляд. — С вами можно обсуждать вопросы, которые необходимо держать в строжайшем секрете? Предупреждаю: подробности дела, о котором нам предстоит говорить, производят тягостное и даже отталкивающее впечатление, а также способны породить множество гнусных сплетен.
— Тягостное и даже отталкивающее впечатление, сэр? — растерянно переспросил Николас.
Судя по вытаращенным от удивления глазам Овертона, подобного поворота он никак не ожидал. Я, впрочем, тоже.
Лицо Пэрри оставалось непроницаемым.
— Да, речь пойдет о вещах воистину ужасающих, — проронил он.
— Мастер Пэрри, я никогда не обманывал доверия своих клиентов, — произнес Николас.
Патрон повернулся ко мне, и голос его внезапно стал жестким:
— Я могу быть с вашим помощником совершенно откровенен, Мэтью? Вы уже поняли, что речь пойдет о вещах, выходящих за грани привычных представлений.
— Мастер Овертон доказал, что умеет хранить тайны, еще когда мы с ним служили покойной королеве.
Пэрри кивнул, улыбнулся и, вновь сияя приветливостью, похлопал Николаса по плечу:
— Извините, но я должен был об этом спросить.
Подойдя к письменному столу, он уселся за него, а нам указал на стулья напротив:
— Лучше перейти прямо к делу. Времени в нашем распоряжении не так уж и много. — Он подвинул Николасу чернильницу. — Записывайте, Овертон, но только имена и названия мест. И смотрите, чтобы ваши записки не попали в чужие руки. То, что я собираюсь открыть вам, до сей поры знали только три человека на свете: я, миссис Бланш и леди Елизавета. Кстати, она лично выразила пожелание, чтобы этим расследованием занимались именно вы, Мэтью. — Пэрри сдвинул брови, словно бы сомневаясь в разумности подобного пожелания, и продолжил: — После нашей беседы она сама встретится с вами. Но прошу вас, в разговоре с нею не упоминайте жутких подробностей этой истории. Нам пришлось открыть все леди Елизавете, но, боюсь, ей едва не стало дурно.
Мы с Николасом переглянулись. Несомненно, речь сейчас должна была пойти вовсе не о спорах относительно очередного земельного участка.
— Вам доводилось когда-нибудь бывать в Норфолке? — повернулся Пэрри к Николасу.
Тот покачал головой:
— Нет, сэр. Я родом из Линкольншира и мало путешествовал.
— Я тоже ни разу не был в Норфолке, — сказал я. — Хотя, когда я защищал интересы бедных людей в Палате прошений, у меня было немало клиентов из этого графства.
— Думаю, вы оба слышали пословицу «Норфолк хитрит, простаков дурит», — с циничной ухмылкой произнес Пэрри. — Насколько мне известно, общины там занимаются сутяжничеством больше, чем в любом другом графстве, затевают тяжбы с землевладельцами из-за ренты и огораживаний пастбищ. Есть еще одна поговорка: «Каждый житель Норфолка, идя за плугом, читает свод законов».
— Несомненно, местные жители знают, каковы их права, — вставил я. — И они умеют объединяться, чтобы добиться правды в Палате прошений, когда обычный суд бессилен им помочь.
— Вы выиграли много процессов, защищая права этих самых угнетенных норфолкских общин?
— Несколько дел мне действительно удалось выиграть. Несмотря на все судебные проволочки и ухищрения крупных землевладельцев.
— Должен сказать, наше нынешнее дело касается как раз землевладельца, — проворчал Пэрри. — Так что о вашей службе в Палате прошений сейчас лучше не упоминать.
— У норфолкских джентльменов тоже репутация завзятых сутяг. Они постоянно ведут тяжбы, как между собой, так и со своими арендаторами, — заметил я. — Так повелось с той поры, как старый король обрушил кары на семейство Говард и отнял у них земли, где они были полновластными господами.
— Вы правы, — кивнул Пэрри. — Старый герцог Норфолк правил там железной рукой. Но вот уже несколько лет он сидит в Тауэре по обвинению в государственной измене, выдвинутому еще покойным королем. А у лорда-протектора не хватает смелости отправить злоумышленника на плаху. Он ждет, что Норфолк сам вскорости умрет, ведь тому уже перевалило за семьдесят пять. Но думаю, старик еще долго протянет, из чистого упрямства. — Пэрри, вскинув брови, отрывисто расхохотался. — Вам, конечно, известно, что бо́льшая часть его земель была приобретена для леди Марии, — она питает особый интерес к владениям в Восточной Англии. Кеннингхолл, дворец герцога Норфолка, стал ее резиденцией. Полагаю, сейчас она находится именно там.