— Вы думаете, мы здесь, в Норфолке, такие недоумки, что не отличим дармоеда от хорошего работника? — Трясущимся от ярости пальцем он указал на троих озорников. — Эти ребята работают подмастерьями у городских ремесленников, достойных всяческого уважения. А Скамблер — безмозглый осел, не способный даже смотреть себе под ноги. Родные выгнали его из дома, потому что этот жалкий мешок с костями способен доводить людей до белого каления! А то, что его с детства прозвали Грязнулей, говорит само за себя!
Один из подростков поднял тюк, валявшийся на земле, и подал его лавочнику. Тот кивнул в знак благодарности. Скамблер, по щекам которого ползли слезы, пробормотал:
— Я смотрел под ноги, хозяин. Наверняка это они меня повалили.
Торговец вместо ответа закатил ему оплеуху:
— Убирайся! И чтоб глаза мои тебя больше не видели. — Он метнул в нас злобный взгляд. — Законники! Знаем мы ваши законы, черт бы вас всех побрал!
Смачно сплюнув, он скрылся в своей лавке и захлопнул дверь. Трое подмастерьев, хохоча, убежали прочь. Один из них распевал во весь голос:
— Ах ты, наш Грязнуля Скамблер, глупый маленький урод!
Несчастный Скамблер стоял, потупив голову и глотая слезы.
— Прости, парень, что не сумели тебе помочь. Но мы сделали все, что могли! — обратился я к нему.
— Вы были очень добры, сэр, благодарю вас.
Я вытащил из кармана кошелек и протянул бедолаге шиллинг.
— Почему эти мальчишки тебя изводят? — спросил я.
Скамблер покачал головой, слезы потекли по его щекам еще быстрее.
— Не знаю, — выдохнул он. — Но люди всегда надо мной издеваются. А почему — не знаю.
— Кончай лить слезы, парень, — нетерпеливо вмешался Тоби. — Будь мужчиной.
Скамблер взглянул на него, резко повернулся и припустил бегом в сторону замка. Мы с удивлением глядели ему вслед.
— Вот мерзавцы, — буркнул Николас. — То, что они устроили, — это уже не шутка. Мальчонка по их милости лишился работы.
— Все дело в том, что этот парень не походит на других, — задумчиво произнес я, вспоминая собственное детство. — Люди не любят тех, кто от них отличается, и дети в этом смысле еще хуже взрослых. Проповедники ныне орут на всех углах, что мир забыл о милосердии, и с ними трудно не согласиться. — Переведя взгляд на Тоби, я заметил: — А вы могли бы нас поддержать.
— Насколько я понимаю, сэр, нам следует по возможности не привлекать к себе внимания. Таково распоряжение мастера Пэрри, о котором мне сообщил мастер Копулдейк.
— Идемте, — велел я. — Нас ждут в замке.
«Судя по всему, сочувствие, которое Локвуд питает к обиженным и угнетенным, далеко не безгранично», — размышлял я по пути.
Глава 13
Прежде чем подняться на огромный, поросший травой холм, на котором стоял Нориджский замок, нам пришлось пересечь пустошь, где уже сколачивали загоны для завтрашнего скотного рынка. Перейдя по мостику мутный ручей, мы вступили сначала на извилистую тропу, а потом на широкую дорогу, которая вывела нас к воротам замка. Солнце стояло уже высоко, и к тому времени, как мы добрались до цели, я взмок от пота, а многострадальная моя спина буквально раскалывалась от боли. Что до моих молодых спутников, то они оба, несмотря на события вчерашнего вечера, выглядели свежими и бодрыми. Наконец мы оказались у главного входа, представлявшего собой огромную полукруглую арку. Массивные деревянные ворота были заперты, но у вделанной в них калитки стоял часовой — хорошо сложенный парень с начищенной до блеска алебардой в руках. На нем были круглый шлем и белый солдатский мундир. Буквы «ЕR»[4], вышитые на мундире, напоминали, что превращенный в тюрьму замок находится в ведении короля, а не городских властей. Стражник внимательно наблюдал за человеком, который приколачивал к воротам какую-то бумагу, вероятно с официальным указом. Покончив с работой, тот кивнул стражнику, бросил: «Теперь пойду к ратуше» — и двинулся по дороге прочь.
Локвуд, подойдя к воротам, принялся читать. Пробежав объявление глазами, он потеребил свою длинную бороду и присвистнул.
— Очередное воззвание лорда-протектора? — осведомился я.
— А что же еще.
Мы с Николасом тоже изучили бумагу.
— Подумать только, герцог Сомерсет объявляет помилование всем бунтовщикам, выступавшим весной против незаконных огораживаний, — заметил Тоби. — Против богатых землевладельцев, вроде сэра Уильяма Герберта и ему подобных.
— И о чем Сомерсет только думает? — нахмурился Николас. — Очень подходящее время для подобного указа, ничего не скажешь. В западных графствах и без того беспорядки. Этот указ только придаст бунтовщикам пылу.