Смарт вздрогнул входящим.
«Открыть трек в навигаторе?» — спросила Нетта.
Ну да, почему я в этом не сомневался? Стрелочка направления указывает в болота.
Забавненько…
«Мы не оставим следов на воде», — написано на стене напротив.
А вот это мы посмотрим.
Глава 15
Мы проехали на машине, сколько могли и еще немного сверх того, но дальше — только толкать. Над нами луна, под нами болото, вокруг прижавшийся к земле туман. В тумане мерещится движение, болото издает странные звуки, Лайса тихо, но с чувством ругается, ковыляя по гати на каблуках и в коротком платье.
— Может, в машине посидишь?
— Чтобы потом искать еще и тебя? Черта с два!
— Ладно, вместе тонуть веселее.
Трек со смарта Кати обрывался в «Макаре», потом появлялся сразу в болоте и там, после короткого отрезка, обрывался снова. Видимо, аппарат терял связь с сетью.
— Давай быстрее, девочка у них уже несколько часов. Черт знает, что они с ней сделают.
— У кого «у них»?
— Не знаю. Но узнаю.
Подгонять меня было бессмысленно — Лайса ковыляла в туфлях медленнее, чем шел я, и чем дальше, тем тяжелее ей приходилось.
— Это не дело, — сказал я в конце концов, — давай я тебя понесу.
— Что за глупости! — возмутилась она.
— Ты уже сбила ноги, скоро просто не сможешь идти. Давай-давай, ты маленькая. Руки на плечи, ноги на поясницу… Вот так, поехали.
— Устанешь — скажи.
— Уж не промолчу.
Маленькая-то она маленькая, но увесистая. Ничего, физические нагрузки мне полезны. Слишком много сидячей работы в последнее время.
— Здесь, — сказал я, остановившись. — Здесь снова появился сигнал.
Лайса соскользнула с моей спины на землю, и я с облегчением потянулся, разминая затекшие мышцы.
Чертыхнувшись, она осторожно сняла туфли и засунула их в крошечную дамскую сумочку. Туфли не влезли и торчали каблуками наружу. Что ж, ею можно будет при случае неплохо врезать. Кажется, это наше единственное оружие, потому что пистолет на Лайсе спрятать некуда.
Осторожно переставляя изящные босые ступни, она прошлась взад и вперед по плотине.
— Отсюда они вылезли, — полисвумен показала на приоткрытый технический люк.
— А как они туда попали?
— Под землей. Старые ходы идут под болотом, переходя в карстовые пустоты и похоронные крипты Могильников. Мелиораторы хотели туда стравить воду из болот, но так и не закончили. Видимо, у кого-то остались карты подземелий.
— Дальше они пошли туда, — сказал я, сверившись с навигатором. — Залезай обратно.
— Нет, я босиком пойду. Тут мягко.
— Не вариант. Рассадишь ногу каким-нибудь древним ржавым гвоздем из гати. И кто тогда будет кричать: «Выходите с поднятыми руками, это полиция!»?
— Ладно, мой верный конь, иди опять под седло.
Короткий отрезок трека кончился посреди тропы, где не было совершенно ничего интересного. Сойти с нее просто некуда, по обеим сторонам черная в лунном свете топь.
— И где они? — спросил я, опуская Лайсу на землю.
— Скорее всего, здесь они заметили, что у нее с собой смарт и выкинули его в болото. Возможно, как раз прошел звонок от брата, и они его услышали.
— И что дальше?
— Дорога тут одна.
— И ведет она?..
— В Могильники.
— Очаровательно. Лезь в седло. Ошеломим врага кавалерийской атакой.
Затянутые туманом снизу и освещенные луной сверху Могильники и сами по себе выглядели достаточно зловеще, но для пущего колориту в глубине массива могильных плит туман подсвечивался озерцом маленьких огоньков. Оттуда доносился тихий мерный речитатив не то молитвы, не то камлания.
Лайса покинула мою спину, и дальше мы тихо пошли рядом. Фонарик не включали, рассеянного туманом лунного света вполне хватало.
На массивном каменном надгробье стоят десятки зажженных свечей, создавая трепещущий ореол оранжевого тумана вокруг. В нем смутными черными силуэтами — дети. Их лиц не разглядеть, они молчат и не двигаются, слушают не по-детски внимательно.
— …И сказал Он: нет жалости к вам и да не будет жалости в вас. Обретут силу бессильные под рукой его, обретут свободу и достоинство. Никто из вас боле не будет один, никто из вас не будет учтен и сосчитан, никто не будет принужден и обманут. Иные хотят странного, иные хотят вашего, иные хотят всего. Но вы — дети Его и воинство Его, и нет жалости в вас…