— Сумерла рассказала мне про мать. Мизгирь… Я убью его!
— Это именно то заявление, которое надо делать в камере, умничка. Оно очень поможет мне вытащить тебя отсюда.
— А ты можешь меня вытащить?
— Только если ты пообещаешь мне не делать глупостей. Хотя бы то время, пока я за тебя отвечаю. И да, покушение на жизнь мэра города тоже относится к глупостям. Сможешь воздержаться? Говорят, если долго сидеть на берегу реки, труп врага проплывет мимо тебя сам.
— Сначала этот заплыв надо организовать, — не согласилась со мной Клюся. — Но я готова подождать. Я тебя не подставлю, честно.
— Ловлю на слове.
Мне пришлось подписать кучу бумаг, здесь все очень консервативно. Никакой электронной подписи и онлайн-согласия. Бумаги были наполнены зубодробительным полицейским канцеляритом, и, по мере попыток чтения, меня охватывало ощущение, что я покупаю раба в ипотеку. Столько условий и мелкого шрифта… В общем, Клюся теперь моя с потрохами, но и отдуваться за нее тоже мне. Пока она не будет осуждена или оправдана по сути предъявленных ей обвинений — а разбирательство может тянуться долго. Все это время мне, как и ей, нельзя покидать город. А у меня были другие планы.
Досадненько.
Глава 22
— Итак, прелестное… — я с сомнением оглядел расплывшийся неровными потеками по физиономии агрессивный макияж, — …если умыть, дитя. Теперь мы с тобой в состоянии интимной юридической близости больше, чем муж с женой. Они-то друг за друга в суде не отвечают. А меня за любой твой косяк в лучшем случае оштрафуют. Поэтому прошу тебя в ближайшее время воздержаться от использования бит, кастетов и бутылок с зажигательной смесью. А также от словесных оскорблений полиции, даже если она их всемерно заслуживает. Понятно?
— Мне другое непонятно, — Клюся привольно раскинулась на моей кровати, водрузив грязные кеды на спинку. — Почему ты за меня впрягся? У тебя своих проблем полно.
— Не буду врать, — вздохнул я, — не из-за твоих чумазых прелестей. У нас с тобой есть важное дело. И оно не станет ждать, пока ты отмотаешь срок за вооруженный мятеж или что ты там учинила.
— Вирпы?
— Надо же, такая маленькая, а такая умненькая! — умилился я.
— Разве что на фоне твоего маразма, дедуля. Так чего мы ждем?
— Пока ты умоешься и переоденешься во что-то менее пачкающее мою кровать.
— Ой, можно подумать… Ладно, пять минут. А потом, противный старикашка, я покажу тебе, как надо играть.
— Разве что в кубики, девчушка. Показывалка не отросла!
Клюся ушла, а я написал Насте, попросив ее подняться в комнату.
— Как моральное состояние личного состава? — спросил я, когда она явилась.
— Унылое и депрессивное, — доложила она.
— Как всегда или сильнее?
— Немного хтоничнее среднего. Атмосфера полна дурных предчувствий и мрачных сплетен. Я ничего не рассказывала, честно! Но все уже шепчутся, что с Невзором что-то не то, а на Виталика смотрят косо. Ожидают катастроф — чуть ли не расформирования «Макара». Такое может быть, пап?
— Понятия не имею, — признался я. — Но вряд ли. Назначат нового директора, да и все.
— Этого они тоже боятся. Почему-то решили, что вместо Невзора Мизгирь назначит кого-то из своих.
— С одной стороны — он может, он же мэр. С другой — на кой черт ему это? Тоже мне ценность — старый дом и кучка трудных подростков. Ну да ладно, это не наши проблемы. Я тебя зачем позвал — сейчас мы с Клюсей пойдем в игру.
— Здесь?
— Здесь. Я хочу, чтобы ты нас посторожила. Мало ли какая фигня случится. Если возникает любой форс-мажор, жмешь эскейп на моем ноуте, я получу запрос на выход. В крайнем случае — просто сдернешь очки, но это именно в крайнем, если ситуация вообще не терпит. Понятно?
— Чего тут не понять. Ты правда думаешь, что может что-то стрястись?
— Надеюсь, что всем будет не до нас. Но мне так спокойнее.
— Как скажешь, пап… Э… Клюся?
Девица заявилась в легкомысленном халатике чуть выше середины бедра, пушистых тапках и накрученном на мокрой голове полотенце.
— Что «Клюся»? — спросила она.
— Ты что, решила соблазнить моего отца? — спросила дочь, разглядывая ее наряд.
— И удочерить тебя? — засмеялась девушка. — Было бы забавно, но нет. Твой пожилой папахен вне опасности. Просто мне больше не во что переодеться, все в стирке. Блин, Настюх, он же в очках будет, я могу хоть голой тут сидеть!