Были ли их родители правы? Было ли одно зло больше другого, и какой мерой его померить? Я не знаю. Но с тех пор те, кто приходят в этот город из того мира, подлежат изоляции, изменению или уничтожению.
Потому что здесь нет ничего важнее детей».
— Спасибо, Антон, вы нас спасли! — Оксана благодарно припала ко мне бюстом.
— Не о чем говорить, — деликатно отодвинул я ее, — но боеготовность вверенного мне подразделения оцениваю как отвратительную.
Виталик и остальные мальчики потупились и заковыряли мостовую ножкой.
— Будем работать над этим! Завтра. А сейчас — идите на праздник, веселитесь. Старайтесь все же держаться компактно и не разбредаться. Кроме участников группы, которых Клюся обещала убить гитарой за опоздание.
— Ой, — подскочил Виталик, — нам пора!
Мои подопечные бодрой рысцой направились к площади, Настя отправилась с ними.
— Ничего не хочешь мне сказать? — спросил я Фиглю.
— Сожрут их без Невзора-то.
— Подавятся.
— Хупавый ты, странь. Но если уж они Невзора порушали, то за тебя я и пенязи покляпой не дам.
— А Невзор разве не сам?
— Дурной ты.
— Какой есть.
— А, что с тобой говорить теперь-то… — Фигля печально махнула рукой, развернулась и ушла.
На площади настраивали инструменты Клюся со товарищи, негармонично подвывали клавиши, гулко, как в бочку, тум-тумкал Виталиковский бас. Мои временные воспитанники и моя постоянная дочь паслись плотной стайкой неподалеку, а я увидел в толпе Петровича. Бывший коллега и наставник имел вид озабоченный и слегка нетрезвый.
— Привет, — сказал он задумчиво, — празднуешь?
— Ну, такое… — уклонился я от прямого ответа по методу дочери.
— А я вот все думаю — не одеться ли на этот маскарад какашкой и не испортить ли всем праздник.
— С чего такие мысли? — удивился я.
— Слушай, Антох, а ты как к идее бессмертия относишься? — спросил он неожиданно.
— В каком смысле?
— В индивидуальном. Хотел бы жить вечно?
— Нет, наверное. Вечно — это как-то слишком дофига. Крыша съедет наглухо, я думаю.
— Отчего же?
— Ну, вся человеческая мотивация — это смерть и секс, который тоже немножко про смерть. Мы так к нему стремимся, потому что знаем, что умрем. Если убрать смерть, то это будут уже не люди, а какие-то другие существа. То есть люди, став бессмертными, все равно некоторым образом умрут. Эта идея кусает себя за хвост.
— Мудрено, — сказал Петрович.
— Так и вопрос непростой.
— То есть, ты бы отказался от бессмертия ценой потери человечности?
— Пожалуй, да. Потому что бессмертие получу в результате не я, а кто-то другой, даже если он будет на меня похож. И вряд ли это будет хороший человек, которому я пожелал бы долгих лет жизни.
— Оригинальная точка зрения, — кивнул Петрович, — интересно, что ты скажешь лет через тридцать, когда костлявая станет скрипеть за плечом.
— Спроси меня тогда еще раз. Но с чего ты вдруг озаботился этим вопросом?
— Поговорил с Элиной. Откровенно, я надеюсь.
— О, то есть она может врать?
— Тоже мне, фокус. Выкинь из головы эти стереотипы. Врать, передергивать, умалчивать и переводить стрелки. А еще кокетничать, играть на чувствах, вызывать симпатию. Давить и угрожать тоже может. Умница девочка, горжусь ей.
— И что же она тебе рассказала?
— Скажем так, она руководствовалась благими намерениями. Но надо понимать ограниченность ее включенности в эмоциональные предрассудки человеческого общества.
— Эмоциональные предрассудки — это что нельзя детей убивать?
— В том числе. Это, кстати, в историческом масштабе относительно недавняя установка, вызванная пищевым изобилием. Раньше в голодные годы племя избавлялось от лишних детей без всяких сантиментов — они менее ценны, чем взрослые, которые могут в любой момент нарожать новых.
— Ну офигеть теперь.
— А что такого? Эмоциональные предрассудки меняются. Напиши ты сейчас в публичный поинт, что убил пушистого котеночка, тебя со свету сживут. Но наши прабабки топили их в самом бытовом порядке.
— Черт с ними, с котятами. Но убивать детей, это, знаешь ли…
— Я знаю, но я принадлежу к той же эмоционально-этической культуре, что и ты. Элина — нет.
— А как же три закона робототехники? — проявил эрудицию я.
— Чушь, — отмахнулся он, — не надо путать литературу с программированием.