Он покрутил камерой вокруг, и я узнал помещение, которое мы осматривали с Лайсой.
— В жопе мира, на съемной халупе, разыскиваемый федералами, лишившийся семьи, преследуемый серийным маньяком, но… Знаешь, это самое безопасное место для таких, как мы.
И еще помни: вирпы — как совы. Не то, чем они кажутся. Наверное, коллега, я покажусь тебе сентиментальным придурком, немного свихнувшимся от стресса и одиночества, но я привязался к своей Герде. Не хочу, чтобы она исчезла вместе со мной. Если девочка однажды попросит твоей помощи — не откажи ей, будь другом.
Ну что же, неизвестный коллега, пора прощаться. Я очень надеюсь, что ты так и останешься гипотетическим, и эта запись не пригодится. И все же у меня дурные предчувствия. Прощай, есть ты там или тебя нет. Будь умнее и осторожнее, чем я.
На этом экран потемнел, и планшет снова перешел к запросу пароля. Я выключил питание, чтобы не разряжать, и задумался. Покойный — теперь я в этом окончательно уверен — коллега переоценил меня. Мне не потребовалось года, чтобы оказаться примерно в той же жопе, что и он. Разве что квартира, спасибо Лайсе, не съемная. Но Бабай идет за мной так же, как шел за ним.
Личико Нетты на включенном обратно смарте казалось обиженным и надутым. Мне даже стало неловко, что я ее обидел, и тут же стало неловко за свою неловкость перед мультяшной картинкой на экране. Чушь какая-то. Прав коллега — плохо влияет на разум работа фиктора.
На ноутбуке оказалась такая же расстроенная рожица. Но я усилием воли абстрагировался.
— Терминал, пожалуйста.
— Напоминаю, — сухо сказала Нетта, — что все функции доступны из режима виртуального помощника.
— Терминал.
Выскочило черное окошко с белыми буквами. Нетта демонстративно отвернулась, приняв обиженную позу, а я, путаясь и ошибаясь, начал набивать с непривычной клавиатуры длинную строку бессмысленных знаков.
Когда пришла Лайса, я уже сидел с пачкой бумаги, прочитывая листок за листком.
— С ума сойти, ужин! — сказала она, обнаружив кастрюлю. — Ты меня балуешь!
— На здоровье, — отмахнулся я.
— А что ты такое читаешь?
— То, что ты просила извлечь из планшета жертвы.
— Ого, твой товарищ так быстро помог? Я и не рассчитывала.
— Нет, не он, просто повезло.
— Есть что-то интересное?
— Да. Теперь я знаю, кого Бабай имел в виду, когда писал про «коллегу». Оказывается, мы с владельцем планшета работали в одной фирме. Вот мой служебный пароль и помог, — не стал вдаваться в детали я.
— То есть, он знает, где ты работаешь?
— Очевидно так. Возможно, тут есть связь, — сказал я с видом настоящего детектива из кино. Они постоянно говорят про «возможную связь».
— Дай сюда.
— Фиг тебе, — отодвинул пачку я, — поешь сначала. И нормально ешь, не кидай в себя, как в помойку! Желудок испортишь!
— Эй, ты меня с дочкой не спутал? — возмутилась Лайса.
Но я только молча пальцем погрозил, и она, вздохнув, начала есть медленнее.
— За чаем-то я могу почитать? — спросила она, доев.
— Читай, — я подвинул ей половину стопки.
— А остальное?
— Потом поменяемся….
«…Здесь многие не любят дождя, Алексей.
Рассуждают о болотных испарениях, конденсации, выпадении осадков. Каждый второй — метеоролог-расстрига. Каждый первый — гидролог и парознатец. Смешно и грустно.
Между тем здешний дождь — благословение, отделяющее день от ночи. Размывающая перспективу вода, не дающая увидеть со всей отчетливостью то, что видеть не должно. А главное — не дающая ему увидеть вас.
Можно не любить дождь — сырость, лужи… Но его уютный тихий шум убаюкивает тех, кому следует спать. Они не слышат вашей дневной суеты.
Цените дождь, Алексей. Он порождает много грустных иллюзий, но они безвредны. В отличие от тех, кто приходит, когда дождь кончается…».
— Письма, письма… — Лайса откладывала в сторону лист за листом. — Бабай в своем репертуаре. Давит на нервы. А твой коллега ничего, неплохо держался.
— Мне кажется, он так до конца и не поверил в реальность опасности.
— Думаешь, поэтому он не обратился в полицию?
— Наверное, — думал я совершенно другое, но это неважно.