Из Ашхабада Ковешников и Воронцов вылетели весной, а здесь — это видно было даже ночью из иллюминаторов самолета — еще царствовала зима, от которой Алексей успел отвыкнуть всего за несколько дней.
Поля и леса были покрыты голубоватыми в лунном свете снегами, и лишь южные склоны холмов кое-где угадывались темными проталинами, словно кто-то там, внизу, расстелил на косогорах черно-пегие коровьи шкуры.
При ясном свете луны видно было, что Балтийское море на многие километры от берега еще крепко держали в ледяном панцире мартовские морозы. Лишь у горизонта свинцовой стеной темнела открытая вода.
Точно так же, как с площадки вышки своей заставы, стоящей на высоком обрыве, ощущал Алексей эту полосу тяжелой свинцовой воды, как живое, враждебное, внимательно наблюдающее за ним и всем участком заставы существо. Именно оттуда, с темнеющего вдали горизонта, должен прийти неизвестный «хозяин» Аббаса-Кули.
Переодевшись в самолете в зимнюю форму тех же технарей, оба, и Воронцов и Ковешников, едва успели сойти с трапа Як-42, как диктор объявил о прибытии авиалайнера из Ашхабада, на котором летел Аббас-Кули и сопровождавшая его «семья» с ковром и чемоданами.
Пришлось срочно отправляться к самолету в сопровождении встретившего их «механика Семена» — обыкновенного невысокого и не слишком заметного человека в замасленном комбинезоне и вязаной шапочке с помпоном.
«Семен» попросил Воронцова и Ковешникова показать удостоверения личности, показал свое, коротко объяснил, что, как только они здесь освободятся, должны будут пойти в депутатскую комнату.
Ни Ковешников, ни тем более Воронцов «механику Семену» вопросов не задавали, понимали — каждый делает свое дело.
Перед Ковешниковым начальник войск поставил предельно простую задачу: они с Воронцовым должны убедиться, что Аббас-Кули благополучно долетел, никуда не девался, чувствует себя спокойно и ни в коем случае не подозревает, что его «повели». Если же он что-либо заподозрил — действовать «по обстоятельствам». Какие это могут быть «обстоятельства»?
После южного среднеазиатского тепла морозец довольно-таки ощутимо пощипывал лицо. Воронцов сунул руки в карманы комбинезона и с удовлетворением обнаружил там припасенные кем-то перчатки.
Майор и Алексей при ярком электрическом свете, будто заправские механики, осматривали шасси самолета, разглядывали заклепки на плоскостях, когда наконец-то подали трап и стали выходить пассажиры.
Сначала Воронцов испугался, не увидев среди них человека в темных очках, бежевом пальто и бежевой шляпе. С удивлением услышал реплику Ковешникова:
— Вот этот…
Но трапу спускался рослый худощавый человек весьма солидного возраста в меховой ондатровой шапке, в японской куртке с ондатровым воротником.
Лишь всмотревшись, Алексей с трудом узнал в нем старого знакомого, Аббаса-Кули, за которым гнались они от границы до ашхабадского аэропорта. Еще одно переодевание не обмануло майора Ковешникова.
«Механик Семен» дал знак, и в аэродромный автобус, который подали к прибывшему самолету, вслед за Аббасом-Кули вошли несколько пассажиров с портфелями, небольшими саквояжами.
Воронцов едва удержался, чтобы не схватить майора Ковешникова за рукав: на трапе самолета появился высокий человек, одетый точно так же, как был одет Аббас-Кули в ашхабадском аэропорту.
— За этим тоже надо присмотреть. Видать, еще один пособник, но наверняка лицо второстепенное, — сказал майор Ковешников «Семену».
— Спасибо, товарищи, и до свидания, — ответил ему механик. — Вас ждет в депутатской комнате представитель штаба отряда майор Фомичев.
Ковешников и Воронцов распрощались с «Семеном», сели в машину техпомощи, которая медленно покатила к зданию аэропорта.
— Подведем итоги, — сказал Ковешников. — На вопрос, зачем сюда прилетел Аббас-Кули, пока что ответа нет. По нашим данным, встречать какого-то своего «хозяина». Так это или не так, покажет сам Аббас-Кули.
Встретил их в депутатской комнате аэропорта майор Фомичев, тот самый радиобог отряда, который приезжал на заставу Муртомаа вместе с подполковником Аверьяновым. С Фомичевым прибыл старшина — начальник склада ОВС, достал из объемистого мешка зимнюю форму для майора Ковешникова. Шинель и шапка лейтенанта Воронцова приехали в багаже из Ашхабада.
Фомичев представился Ковешникову, извинился от имени начальника политотдела отряда.
— Со вчерашнего дня мы все на ногах, — сказал он. — Подполковник Аверьянов выехал на один из постов технического наблюдения — ПТН, просил проводить вас прямо к нему.