— Именно так.
— Редкий случай, — с недоверием сказал Малков. — Так бывает только в фильмах или романах.
— А еще бывает, когда специально готовят агента, делают ему пластическую операцию, детально изучают объект, который собираются подменить. Вы не видели Айгуль-ханум, а я ее хорошо знаю. Могли же они готовить Катрин Берг для роли Айгуль? Думаете, среди разведчиц нет талантливых актрис? Обязательно должны быть, иначе не смогут работать.
— Да это ты все верно говоришь: нас убеждать не надо, заметил генерал. — Кстати, на конкурсе имитаторов Чарли Чаплина настоящий Чаплин занял далеко не первое место. Так что еще неизвестно, кто будет естественнее в роли Айгуль-ханум! Значит, внедрение агента? Похоже… Какой ценой?
— Не исключено, что самой высокой — ценой жизни, — включился в разговор и Малков. — Двух Айгуль не должно быть.
Как ни ошарашило капитана предположение Ковешникова, Малков оказался достаточно объективным, чтобы признать доводы основательными.
— По их замыслу, — закончил капитан свою мысль, — одна Айгуль-ханум (конечно же настоящая) должна исчезнуть.
— Айгуль-ханум живет одна или с родителями? Замужем она? — спросил генерал, обращаясь к Ковешникову.
— Сейчас одна. Выходила замуж, разошлись — не было детей…
— По всем статьям объект удобный для подмены, — заметил Малков.
— А где живет сам Махмуд-Кули? — спросил генерал.
— Прежний адрес знал, но то было давно. Узнать через адресный стол не проблема.
— Так… Все нужно сделать не торопясь, но быстро. Ошибаться нельзя: времени в обрез, — сказал начальник войск. — В котором часу открывается парикмахерская?
— В семь утра. Работать они начинают пораньше, пока не жарко.
— Вот и отлично. В семь утра вы пойдете в парикмахерскую на встречу с Айгуль-ханум, сядете стричься-бриться, по ее состоянию поймете, верна ли твоя, Яков Григорьевич, догадка. Предлог для беседы придумаешь сам, спросишь, бывает ли отец на Текинском базаре, передашь ему привет, добрые пожелания. Учить тебя, что говорить, не буду, догадаешься сам. А к десяти будьте на Текинском базаре, как договорились. Найдите предварительно Махмуда-Кули, обеспечьте его безопасность. Если это шантаж, он должен быть направлен не только против Айгуль-ханум, но и главным образом против ее отца. Когда улетает эта группа туристов?
— Сегодня в пятнадцать двадцать, — ответил капитан.
— Хорошо. К этому времени я тоже буду в аэропорту.
Глава 6
АЙГУЛЬ-ХАНУМ
Не было еще и семи часов утра, когда Ковешников и Малков пришли на свой наблюдательный пункт — в тени деревьев, неподалеку от парикмахерской, стояла удобная скамейка. Там и устроились. Вытащили из плетеной кошелки (по-местному — зембеля) две бутылки воды, связку сушеной рыбы, хлеб, помидоры, виноград, разложили все это на газете и принялись завтракать.
Посмотреть со стороны — расположились на свежем воздухе какие-то приезжие и, чтобы не идти в столовую, обходятся на скорую руку своими съестными припасами.
Солнце поднялось уже довольно высоко, стало припекать. По улице проехала поливальная машина, распустив широкие усы водяных струй, в которых дрожала, уходя на одно и то же расстояние впереди машины, разноцветная радуга.
На проезжей части улицы и на пешеходных дорожках закурился легким парком мокрый асфальт, вспыхнули огоньками мелкие капли воды на листве, зеленой траве газонов; солнечные зайчики, слепя глаза, заиграли в непросохших лужах.
Со стороны базара доносился гомон: людей, желающих купить и продать, становилось все больше.
Подъезжали на машинах — грузовых и легковых, — на лошадях, ишаках, везли ручные тележки, нагруженные дынями, арбузами, виноградом.
В той части рынка, где торговали одеждой и утварью, виднелись рулоны темно-красной национальной ткани, шерстяные вещи, носки, чарыки, ковры, паласы.
Время было не такое уж раннее, рынок наполнялся пародом, торговля набирала силу.
Ковешников и Малков неторопливо жевали соленую рыбку, пили из граненых стаканов теплую воду, поглядывая на часы. Близ парикмахерской пока никого не было видно.
От ступенек крыльца, так же как и от мокрого асфальта, поднимался легкий пар; отсвечивая на солнце, блестели стекла окон… Мирная утренняя картина, незамысловатая, ничем не отягощающая душу. Однако нелегко было на душе у Ковешникова и Малкова.
Первой к парикмахерской подошла полная пожилая женщина в синем халате. Ковешников окликнул ее: