— Видишь, как оно дело обернулось, — заметил Сергеев. — Тут война идет, а у тебя даже хозяин намечается.
Зинаида Ивановна к шутке отнеслась серьезно.
— Оно бы неплохо с хозяином пожить, — сказала она. — Да только Митрофанычу уже восьмой десяток пошел. Хотя по нынешним временам и такой жених годится…
— А этот стан от дороги далеко? — словно бы между прочим, спросил Сергеев.
— Как же он будет далеко, когда там бочажок с чистыми ключами на дне под рыбий садок был у колхоза приспособлен: где чего бригада поймает, все в этот бочаг сливали, оттуда прямо в магазин живую рыбу доставляли… Теперь-то, ясное дело, ни бригады, ни машин, ни рыбы. Осталась только сторожка под камышовой крышей да сторож Митрофаныч у пустого бочага.
— Ну а место понравилось? Зимовать там можно? — спросил Сергеев.
— Как не понравится, когда в городе того и гляди бомбой накроет.
— Не сказала еще, Зинаида Ивановна, дорога какая. Движение на ней большое? Бывают ли в соседних хуторах люди? Встречал ли кого твой родственник Василий Митрофанович?
Зинаида Ивановна укоризненно покачала головой:
— Ты бы, Глеб Андреевич, со мной не темнил, а сказал бы прямо, кого тебе надо. Может, я и отвечу.
— Если б я знал, кого мне надо, — сказал Сергеев. — В том-то и дело, что пока не знаю. А спросить, твоя правда, пришел то, что у всех спрашиваю: может, где кто чужой появился, такой, что его раньше свои, местные, не видели? К примеру, как тот «лейтенант» с мешком денег? Очень ты тогда нам помогла. Сама знаешь, могут в глубинку и разведчики, и парашютисты, и диверсанты, и фашистские шпионы наведаться.
— Ну ты наговорил, аж мороз под шкуру полез. Думала, хоть у Митрофаныча лихо пересижу, а выходит, и там безопасности нету?
— А чего тебе у Митрофаныча бояться? — возразил Сергеев. — Диверсант-фашист бочажок с рыбой взрывать не пойдет, без рыбы тем более. Ему дадут задание взорвать мост или считать воинские эшелоны на железной дороге. Потому и спрашиваю, не видели там кого чужого: дела у таких диверсантов бывают серьезные.
Зинаида Ивановна, подумав, ответила не сразу.
— Ничего такого не знаю. Правда, Митрофаныч вроде говорил: болтался там у них по Новониколаевскому какой-то страшной парень, лицом аж голубой — будто с креста снят. Волос что хвост вороного коня, с челкой на манер Гитлера. Глаза что вишни, во все стороны вертятся, левая рука — клешней… Как я своим бабьим умом понимаю, в диверсанты такого приметного не пошлют: в кино про ЧК или революцию шпионов обыкновенными показывают.
— Верно рассуждаешь, дорогая Зинаида Ивановна, — весело заметил Сергеев, еще не очень веря в удачу. По описаниям сторож рыбацкого стана Митрофаныч видел в районе Новониколаевского Хрыча, а это значило, что может оказаться неподалеку и Саломаха. А может и не оказаться…
— Ты вроде обрадовался? — спросила наблюдательная Гриценко. — Парень-то этот знакомый тебе или бывал у вас?
— Вот найдем его и узнаем. А найти надо.
— Мне, что ли, поручаешь? — совсем расстроилась Зинаида Ивановна. — Или Митрофаныча на службу берешь?
— Сейчас все на службе, — вздохнув, ответил Сергеев. — Даже те, кому восьмой десяток пошел. С Митрофанычем повидаться неплохо бы. Примерно знаю, где тот бочажок с чистыми ключами, рыбацкая хата-сторожка возле него… Так что, если не возражаешь, прямо сейчас и поедем. Позвоню только в управление, узнаю, как там с машиной.
Зинаида Ивановна искренне обрадовалась:
— Вот удача! А я еще думала, как в такую даль добираться?
— Укладывай, что еще не уложила, — сказал Сергеев. — Примерно через полчаса и поедем.
Сергеев знал не только стан этой рыболовецкой бригады, но и самого сторожа Колотова — в прошлом участника гражданской войны, дравшегося в тридцатые годы с басмачами в Средней Азии. Человек он верный и смелый: не побоялся в такое время остаться в сторожке, когда уже к Дону подступила война. Да еще вот берет к себе родственницу из города… Есть ли у Колотова оружие? Возможно, есть. А если нет, то не мешает на всякий случай оснастить его хотя бы охотничьим ружьем — пригодится в критическую минуту.
Сергеев заехал домой, взял свою тулку-двустволку, патроны с картечью, коробку пыжей, банку пороха, свинцовые пули, выписал в управлении разрешение, доложил обо всем заместителю начальника управления по милиции Бирюкову Николаю Васильевичу.
— Гляди, отвечать тебе, — не очень охотно подписывая разрешение на охотничье ружье, ответил тот. — Мы огнестрельное оружие у всех отбираем, а ты выдаешь. Не ошибись.
— Выдаю, потому что знаю человека. Живет он в такой глуши, что могут к нему наведаться не только наши.
Уложив имущество Зинаиды Ивановны в кузов полуторки, которая шла с каким-то грузом в направлении Новониколаевского хутора, Сергеев проводил до стана свою соседку, убедился, что Василий Митрофанович именно тот Колотов, с которым виделись они в городе, в доме, где жил Сергеев, на лестничной клетке.
Встретил его высокий старик с прокаленным на солнце лицом, не очень морщинистым, сначала отнесся к визиту настороженно, однако, узнав соседа Зинаиды Ивановны, даже обрадовался. А когда Сергеев, расспросив о Хрыче, передал ему ружье, охотничий припас и разрешение милиции, то и совсем отошел.
— За то, что вспомнили, и за уважение — спасибо, — с достоинством сказал он. — Трехлинейка, конечно, привычнее, однако и ружье сгодится.
Пока Зинаида Ивановна на правах хозяйки хлопотала у летней плиты, сложенной под открытым небом, жарила на сковородке только что пойманных в бочаге сазанчиков, Сергеев с Колотовым обошли стаи, прикидывая, может ли это временное рыбацкое жилье привлечь внимание вражеских лазутчиков или лихих людей и что надо сделать, чтобы обеспечить его оборону.
— На всякий случай вырою окоп, — сказал Митрофаныч. — Бомбить меня немец вряд ли надумает, а пострелять, может, придется, если какой вражина на мою халупу позарится. Так что оборону мы, как надо, обеспечим… А насчет того парня, что ты опрашивал, к кому приходил и зачем, в хуторе, может, кто и знает: приблудный он какой, шнырил, где что плохо лежит, а может, и есть тут кто у него.
— Не слыхал, из-за чего сестры Гриценко не поладили? — спросил, как бы между прочим, Сергеев.
— А кто их знает? Бабьи дела разве поймешь? Одна другой что-нибудь не купила, а у этой нос не такой. Вот и не поладили.
— Тоже верно. Однако, присмотрись… Если Зинаида к Евдокии всего-то за четыре километра ни разу не наведается, тоже ведь должна быть причина?
— Думаешь, есть кто у Дуни? — напрямую спросил Колотов.
— Сказать точно не могу, был я у нее, ничего такого не заметил, а только с одного разу не все разглядишь.
— Понял. Ушами хлопать не буду.
— Ну а как тебе новый начальник райотдела?
— Это Мишка-то, Ушков?
— Знаешь его?
— А кто ж его не знает? Нашенский он. Парень старательный, да не все сразу ухватишь…
Отметив про себя, как уверенно держится Колотов, Сергеев невольно подумал: «Наверняка есть у тебя и трехлинейка где-нибудь на чердаке под крышей: военный человек в такой глуши без винтовки жить не будет». Ну а если нет винтовки, хватит для обороны и ружья.
— Ты вот, парень, на машине все разъезжаешь, — спросил Василий Митрофанович. — На коне-то хоть сидел когда?
— Считай, почти вся срочная служба прошла на коне, — ответил Сергеев. — Призвали в тридцать втором, зачислили в 20-й полк ГПУ и марш-марш легким аллюром вдоль дальневосточных границ. Монгольские лошадки вроде маленькие, мохнатенькие, а выносливые, устали на них нет. Больше пятисот километров тогда проехали, помогали нести службу погранзаставам.
— Вот это другой разговор, одобрил Митрофаныч. — Раз служил в кавалерии, значит, дело понимаешь, я с первого глазу тебя приметил: «Наш, думаю, человек»…