— Вы и ваши сотрудники были в Серафимовиче, помогали с эвакуацией, когда ранило начальника управления. Больше ничего не слышали от местных о лейтенанте Портнягине?
— Что взорвал переправу через Дон? — переспросил Сергеев.
— И как предполагают, ушел к немцам, — добавил Мещеряков.
«Почему он говорит о Портнягине, когда появилась такая фигура, как Гайворонский?»
— Связываете его исчезновение о появлением десанта парашютистов? — спросил Сергеев.
— Все связано в этом мире, — философски заметил капитан. — Ставка у врага здесь ни много ни мало — Сталинград. Сюда, на подступы, направлены все устремления гитлеровского командования… Я знаю, что вы участвовали в тот день в разведке на хуторе Горбатовском, где в стычке с немецкими мотоциклистами были ранены. Сейчас, надеюсь, раз уж вы здесь, рана не слишком опасна?
— На Украине в таких случаях говорят, — ответил Сергеев, — могло быть гирше…
— Ну вот и хорошо, — словно закрывая тему, сказал капитан. Обратившись к начальнику райотдела Крамаренко, распорядился: — Выведите задержанных, пусть опознают труп.
Сергеев поднялся на колесо полуторки, заглянул в кузов. Милиционер, охранявший труп, откинул край плащ-палатки, под которой лежал Беспалько-Хрыч: его покалеченная рука, испитое лицо. На груди темнеет входное отверстие от пули со следами ожога: Хрыч был убит выстрелом в упор. Видно, серьезное задание у Гайворонского, если, убрав свидетеля, в котором, судя по всему, лейтенант сомневался, не побоялся стрелять в открытой степи. Хотя… Мало ли кто стреляет в степи в военное время?
В кузов полуторки поднялась Коломейцева, методично и последовательно принялась за свою работу, обследуя труп, делая записи в блокноте, сфотографировав Хрыча несколько раз.
«Работать она умеет, — подумал Сергеев. — В обстоятельности и добросовестности ей не откажешь».
— Этот вас встретил? — спросил капитан у задержанных.
Все трое — Галя Верболес, Иванов и Петр подтвердили:
— Он…
— Кажется, убитый вам тоже знаком? — глянув на Сергеева, спросил Мещеряков.
— Еще как! — ответил Сергеев. — Своего рода знаменитость в уголовном мире…
Сам подумал: «Если даже Хрыч со своим звериным чутьем и мгновенной реакцией сплоховал и попал под пулю „лейтенанта“, нетрудно догадаться, чего стоит сам Гайворонский… Какое у него задание? Куда он пойдет? Какие сведения получил от „самого“ и кто этот „сам“? Где его искать?»
В конце улицы появилась запыленная эмка; подпрыгивая на ухабах и не снижая скорости, подкатила к крыльцу райотдела. Из легковушки вышел армейский командир, восточного типа, с двумя шпалами в петлицах, представился:
— Командир второго истребительного батальона 10-й дивизии НКВД майор Джегурда.
Когда присутствующие в свою очередь назвали себя, майор сказал:
— Счет времени у нас на минуты. Согласно ориентировке из вашего управления, батальон развернут, оцепление блокирует весь этот район, начинаем прочесывание. Мне сказали, что внесены дополнительные коррективы: в степи найден труп проводника, встречавшего парашютистов.
Подъехала еще одна машина — ЗИС-5, в кузове ее Сергеев увидел красноармейца, в котором с удивлением узнал… Николая Рындина.
— А вот мой крестник, — подзывая жестом Кольку, сказал Сергеев. — Лучше его никто не сможет опознать убитого.
Николай спрыгнул на землю и, как это полагается по уставу, подошел к командирам строевым шагом, вскинул руку к пилотке:
— Товарищ майор, разрешите обратиться к старшему лейтенанту?
Получив разрешение, официально доложил:
— Хрыч это, по фамилии Беспалько. Я его еще из кузова ЗИСа увидел. Тут и думать нечего — он… А я, как только узнал от своего ротного, что и вы здесь, попросился в машину, хоть повидаться, думаю, может, и я на что пригожусь?
— Вот и пригодился, — ответил Сергеев, не подозревая, насколько эта встреча осложнит в самом недалеком будущем его собственную жизнь.
— Лейтенант Скорин, — представил майор Джегурда выскочившего из кабины ЗИСа и подошедшего к ним ротного командира Николая. — На этом участке развернуто его подразделение, прочесывает район, прилегающий к шоссе.
Майор глянул недовольно на Рындина, тот козырнул и отошел к машине, улыбаясь Сергееву, явно сожалея, что им не удалось поговорить.
— Какие будут дополнительные соображения в связи с усложнившейся обстановкой? — спросил майор.
Сергеев промолчал, Крамаренко со Скориным ждали, что скажут старшие командиры, в первую очередь Мещеряков.
— Насчет корректив, — сказал капитан, — операция спланирована и утверждена. Задача — локализовать диверсанта Гайворонского, выловить дезертиров.
— Дезертиры-то преимущественно новобранцы, — заметил Сергеев, — вряд ли окажут серьезное сопротивление. А вот Гайворонский весьма опасен. Хватит ли решимости у бойцов вашего батальона стрелять, когда он пойдет на прорыв?
— На войне — хочешь не хочешь — приходится стрелять, товарищ старший лейтенант, — ответил Джегурда. — Отдан приказ: кто упустит преступника, пойдет под трибунал.
— Введите прибывших командиров в курс дела, — сказал Мещеряков начальнику райотдела Крамаренко.
— У нас счет времени и вправду на минуты, — отозвался тот. — Километрах в пяти отсюда, где проселочная дорога выходит на шоссе, есть хуторок. Собака тянет по следу прямо туда. Машиной — не более десяти минут, мигом доскочим, а поддержать наряд с собакой было бы нелишне…
— Извиняйте, товарищи командиры, — послышался нетвердый голос.
Все оглянулись: два старика, сидевшие с берданками в руках на завалинке, поднялись. Один из них — с Георгиевским крестом на груди, сивоусый, с выгоревшими на солнце бровями, прокаленным до кирпичного цвета лицом — жестом подзывал к себе лейтенанта Крамаренко:
— Слышь, Гришка, поди сюды, чего скажу.
— Говорите всем, мы тоже послушаем, — ответил за лейтенанта Мещеряков.
— Та не… Я Гришке… Той диверсант, шо вы шукаете, пиде до Мокрой балки. Другого ходу йому нема.
— А где Мокрая балка? Вы можете показать? — спросил майор и раскрыл планшетку с картой.
— А на пивничь, — даже не глянув на карту, ответил старик и махнул рукой в сторону севера.
— Собака тянет наряд по следу почти точно на восток, — сказал Мещеряков. — Вот на карте и хуторок, что вы говорили, возле шоссе. Так что, я думаю, надо ехать на помощь вашему наряду.
Все заняли места в полуторке и эмке, обе машины, переваливаясь на ухабах, выехали за пределы райцентра.
То, что произошло в следующие полчаса, отложилось в памяти Сергеева тяжким укором совести, сознанием неотвратимого стечения роковых обстоятельств.
Когда отъехали уже довольно далеко от села, Крамаренко, стоявший рядом с Сергеевым в кузове, опираясь о крышу кабины, с тревогой оглянулся, издал невнятное восклицание.
— Что стряслось? — спросил Сергеев.
— Дед Трофим, кажется, прав, — ответил лейтенант. — Что-то есть в этой балке.
Сергеев тоже оглянулся и увидел мотоцикл с коляской, тянувший за собой густой шлейф пыли в сторону от дороги, по которой они сейчас мчались к уже видневшимся в знойном текучем мареве белым домикам хутора.
— Если прав дед Трофим, — сказал Сергеев, — то как быть вот с этим? — он показал вперед и в сторону на бегущие вслед за собакой на длинном поводке две фигуры в такой знакомой милицейской форме.
— А черт его знает, как, — ответил Крамаренко. — Но и на мотоцикле дед Трофим со своим внуком Петькой так просто в степь не поедут. А направляются они прямо к Мокрой балке.
— Петька-то откуда взялся? Да еще с мотоциклом? — спросил Сергеев.
— Ездил в соседнюю станицу через степь… Может, заметил в Мокрой балке дезертиров?
— Почему называется Мокрая балка?
— Там родники. И в жару не пересыхают. Потому дед и решил, что Гайворонский обязательно должен выйти к роднику.
— Если знает эти места, — резонно заметил Сергеев.
— А вот это Хрыч мог подсказать, еще и планчик начертить, — ответил Крамаренко.