– Здесь красиво… Меня зовут Юлия, – добавила она после недолгого молчания и мотнула головой в сторону дома. – Дочь Герлофа Давидссона. Я из Гётеборга.
Он кивнул – а кто бы сомневался.
– Ну-ну… Эрнст Адольфссон. – Он повел рукой в неопределенном направлении. – Герлофа-то я знаю как облупленного… мы и сейчас иногда с ним языками чешем.
Теперь Юлия вспомнила. Эрнст Адольфссон, каменотес. Еще когда она была маленькой, на Эрнста смотрели, как на музейный экспонат.
– А каменоломня все еще на ходу?
Эрнст опустил глаза и поиграл желваками.
– На каком там ходу… Люди иногда приезжают набрать старых обломков… мусор. А добычи-то настоящей давно нет.
– Но вы-то работаете?
– Я делаю всякие штуки из камня. Искусство, одним словом. На продажу. Можешь прийти посмотреть. Нынче-то у меня посетитель, а завтра – милости прошу.
– Может, и зайду.
Денег на поделки из камня у нее все равно нет, но посмотреть-то можно?
Эрнст кивнул и повернулся, чтобы уходить. Юлия даже не сразу сообразила, что он посчитал разговор законченным. Но у нее-то были вопросы.
– Эрнст, – тихо сказал она, – вы ведь жили в Стенвике двадцать лет назад?
Он остановился и оглянулся.
– И двадцать, и пятьдесят.
– Я просто подумала…
Она замолчала. Ничего она не думала. Она хотела задать вопрос, но точно не знала какой.
– Мой ребенок тогда исчез, – выдавила она и почувствовала, что чуть ли не стесняется своей беды. – Мой сын, Йенс… вы ведь помните?
– Еще бы. – Эрнст коротко, по-деловому кивнул. Юлии понравилось, что он не старается изобразить сочувствие. – Мы этим занимаемся. Я и Герлоф. Работаем.
– Но…
– Увидишь отца, скажи ему одну штуку…
– Какую штуку?
– Скажи: самое главное – большой палец. Вся рука – ладно, а вот большой палец не того…
Юлия уставилась на старика, пытаясь хоть что-то сообразить.
– Решим. Решим это дело… старая история, еще с войны… Но мы решим.
Повернулся и пошел. Враскачку, коротким, тяжелым шагом.
– С войны? – пролепетала Юлия ему вслед. – С какой еще войны?
Но Эрнст Адольфссон не удостоил ее ответом.
Эланд, июнь 1940 года
Телегу разгрузили на берегу до последнего камня, и тут же конная пара потащила ее наверх, в каменоломню, чтобы вновь загрузить вырубленным и уже обработанным известняком. Нудный, тяжелый труд, и уже полгода они делали все вручную: оба грузовика реквизировали для нужд армии.
Шла мировая война, а на Эланде продолжалась каждодневная работа, как и десять, и сто лет назад. Камень надо добывать, грузить на баржи и вывозить.
– Давай! – крикнул бригадир докеров Ласс-Ян Августссон.
Он командует погрузкой с борта большой лайбы «Ветер», дирижирует сухими, потрескавшимися от работы с грубым камнем ладонями. Докеры переводят дыхание в ожидании нового груза.
«Ветер» стоит на якоре в ста метрах от берега – на случай внезапного шторма. Пирса в Стенвике нет, а подводные камни только и ждут, чтобы расколошматить в щепки деревянную посудину.
Каменные блоки подвозят к барже два маленьких, водоизмещением в тонну, гребных яла.
У рулевого весла – семнадцатилетний моряк Юхан Альмквист, работающий в каменоломне уже больше двух лет. С левого борта – новичок, Нильс Кант, крупный и крепкий, несмотря на свои пятнадцать, парень.
После того как Нильс провалил выпускной экзамен в средней школе, мать послала его работать в принадлежащую их семье каменоломню – пусть понюхает настоящую жизнь. Вера определила его в гребцы. Но Нильс, конечно, знал, что рано или поздно управление каменоломней перейдет от дяди к нему, и он-то наверняка оставит глубокий след в горе. Перекопает весь Стенвик.
Иногда Нильсу снится, что он тонет… но вообще-то он почти и не думает про своего утонувшего брата Акселя. Никакое это не убийство – пусть деревенские сплетники болтают, что хотят. Несчастный случай. Тело Акселя так и не нашли. Пролив прячет свои жертвы. Несчастный случай, один из многих.
Единственное, что напоминает об Акселе – фотография в рамке на секретере. Они с матерью очень сблизились после гибели младшего брата. Вера часто повторяет: Нильс – все, что у меня осталось. И Нильс ее понимает. Он и в самом деле осознает свою значительность.
Гребные ялы стоят у временных деревянных мостков, выдающихся в море метров на десять. Доставленные на телегах камни сложены кучей на берегу. В погрузке принимают участие чуть не все жители Стенвика – подростки, женщины, старики. Несколько мужчин, которых по каким-то причинам не взяли в армию. И девочки… Нильс то и дело поглядывает на Майю Нюман в платье в красную шотландскую клетку. Он уверен – Майя знает, что он на нее поглядывает.