– Может, найдешь чего, – сказал Эрнст. – Восемнадцатая страница.
И рассказал, что его удивило.
Он взял книгу и открыл. Внизу под текстом маленькая картинка, которую он уже много раз рассматривал.
Картинка старая. Изображен каменный пирс в маленькой гавани. На пирсе лежат штабеля длинных досок. Наискось видна корма небольшого грузового парусника, почти такого же, на каких ходил Герлоф. А рядом со штабелем досок – группа мужчин в фуражках и темной рабочей одежде.
Они смотрят прямо в объектив.
Герлоф глядит на них, а они глядят на него.
В дверь постучали.
– Вечерний кофе, Герлоф, – услышал он голос Буэль.
– Сейчас иду. – Он отодвинулся на стуле и с трудом, опираясь на столешницу, встал.
От этих парней трудно отвести глаза.
Никто из них не улыбается, и Герлоф не улыбается в ответ. После последнего разговора с Эрнстом он почти убежден, что один из этих парней причастен к исчезновению его внука Йенса.
Он только не знает, кто именно.
Герлоф со вздохом закрыл книгу и сунул назад в ящик. Взял палку и со вздохом пошел пить кофе.
7
Рассвет на Эланде начинается с ослепительно яркой полоски на горизонте, но в этот октябрьский день Юлии не пришлось его увидеть. Она просто-напросто проспала.
Все три окна в хижине были закрыты рулонными гардинами, когда-то темно-красными, но выцветшими под солнцем до бледно-розового цвета. И ровно в половине девятого соскочила защелка на окне рядом с кроватью – гардина взлетела вверх с грохотом, напоминающим удар грома.
Но Юлию разбудил не грохот. Она открыла глаза, потому что в лицо ей ударило яркое осеннее солнце. Она поморгала и подняла голову с теплой подушки. Увидела колышущуюся под ветром по-осеннему желтую траву и вспомнила, где она. Ветер, прозрачный воздух.
Стенвик.
Она опять поморгала, и голова ее вновь упала в теплые объятия подушки. Ей всегда было трудно вставать, с детства. А теперь тоже трудно, но по другой причине: вот уже двадцать лет ничто так ее не привлекало, как забвение сна. Депрессия загоняла ее в сон, она спала намного больше, чем полагалось бы в ее возрасте. А особенно трудно было вставать по утрам. Тем более если для этого не было никакой разумной причины.
А здесь, в Стенвике, дело осложнялось еще и тем, что не было теплой ванной, куда можно было бы добрести с полузакрытыми глазами и встать под душ. А что было здесь? Каменистый берег и ледяная в вода в проливе.
Юлия смутно припомнила плотный шум ночного дождя, но сейчас слышались только накаты прибоя. Ритмичные вздохи волн вдруг пробудили в ней желание быстро встать, раздеться, сбежать на берег и окунуться в ледяную воду, но странная прихоть тут же показалась полной нелепицей.
Она повалялась еще немного и заставила себя встать.
Воздух был холодный и влажный, по-прежнему дул ветер, но когда она натянула джинсы и свитер и вышла наружу, то удивилась – Стенвик вовсе не выглядел таким выморочным и заброшенным, как вчера.
Ночной ливень словно смыл всю серость запустения – эландское побережье сияло во всей своей красе. Чистая, строгая красота. Огромная чаша неглубокого залива, давшего поселку имя[4], искрилась в лучах утреннего осеннего солнца. На берег, в паре сотен метров от хижины, села чайка и, встряхиваясь, поправила неловко сложенное крыло. Остальные парили в воздухе, ядовито хохоча над неуклюжей подругой.
Если вспомнить… нет, все не так уж красиво, как выглядит. В самом солнечном свете заключен горький упрек – где ты было, солнце, в тот проклятый день? Но она постаралась заглушить память, попытаться сохранить это впервые за много-много лет появившееся чувство утренней свежести. Ей не хотелось думать про вынесенные на берег косточки. Ей не хотелось разговаривать с призраком Йенса.
Юлия вздрогнула – утреннюю тишину нарушил веселый лай. Она посмотрела на прибрежную дорогу – там шла седая женщина в красной куртке с маленькой бело-рыжей собачкой. Поводок здесь, конечно, никто не требовал – собачка носилась взад и вперед, вынюхивая что-то между камней. Женщина свернула с берега и направилась к одному из домов на той стороне залива.
Оказывается, кроме Эрнста, здесь есть и другие люди.
Сонливость постепенно прошла, она почувствовала прилив энергии. Схватила большой пластмассовый бидон и побежала к даче Герлофа набрать воды из колонки. Сейчас, освещенный солнцем, дом выглядел по-настоящему уютно, даже заросший бурьяном сад не портил его, наоборот – придавал странное, элегическое очарование. Жаль, Герлоф не дал ей ключи – можно было бы зайти и посмотреть на свою детскую.