Ольга пыталась отстраниться, но руки Стася стальными обручами продолжали сжимать ее плечи, не давая пошевелиться.
– Да, моя девочка, мне пришлось немало потрудиться, чтобы узнать, кто ты такая. И теперь я могу сказать с уверенностью, что знаю о тебе куда больше, чем твоя собственная матушка.
– Может быть. – Ольга отвернулась, не в силах оттолкнуть от себя Стася. – Она много чего обо мне не знает. Для нее я все та же чистая девочка, какой когда-то покинула отчий дом.
– Теперь ты успокоилась?
– Немного.
– Я поговорил не только с твоими подругами, как это сказать помягче… по бизнесу. Но еще и с вашей «мадам». Весьма колоритная особа.
– Отпусти ты меня, наконец! – передернула плечами Ольга. – Ну куда я денусь из машины.
– А вот это верно, – скрестил руки на груди Стась. На некоторое время он как бы забыл про Ольгу, а потом повернулся к ней вновь. – Ты этим начала заниматься три года назад?
– Да. Я не думала, что так сложится. – Она закусила губы и снова отвернулась. – Я родилась под Питером. Есть там один небольшой поселок, где обычно останавливаются дальнобойщики. Пятнадцатилетняя девчонка там стоит килограмм колбасы и поллитра водки. Ты знаешь, – хмыкнула неожиданно Ольга, – я пользовалась спросом, иные шоферы отдавали за меня даже деньги. Тем и жили. Чего ты кривишься, Стась, ты, видно, никогда не знал по-настоящему, что такое нужда. Нас у матери было пять девчонок, мы, две старшие, уже на дорогу выходили, чтобы остальных прокормить. Хорошо, если хоть колбасы давали, а то случалось, переспит, а потом хрясь тебе кулаком в зубы и пошел к своей машине. Вот такая благодарность, а управы на него не сыскать.
– Несладко тебе было.
– Не то слово, – согласилась Ольга. – У тебя закурить-то есть?
– Ты уже давно не курила, – достал Стась из кармана пачку «Кэмела».
Ольга вытащила сигарету и едко произнесла:
– Бросишь тут с тобой курить. Думала, начну новую жизнь, уж теперь-то будет все хорошо, только начала чувствовать себя человеком, а меня опять мордой в мое грязное прошлое, мол, не высовывайся. Это я с виду красивая и ухоженная, а внутри меня такая дряхлая старуха живет, – разоткровенничалась она, нервно прикуривая сигарету. – Иногда смотрю на какую-нибудь бабушку и думаю: боже мой, а ведь если сравнить жизнь этой старухи и мою, то она в сравнении со мной покажется невинным дитем. Мне пришлось такое пережить, что и не расскажешь!.. Изменить мужу для нее было героическим подвигом, а для меня переспать сразу с тремя крепкими мужиками – сущая забава. – Она умело втянула в себя дым и, закрыв глаза, держала его в легких несколько долгих секунд, а потом осторожно выдула тоненькую струйку через чуть приспущенное окно. – Ты, например, меня можешь представить героиней группового секса? – с вызовом посмотрела Ольга на Стася.
Куликов не отвел взгляда, хотя у самой его переносицы неприятно надломилась поперечная складочка.
– Представляю. Я даже видел эти кадры и знаю, где происходило подобное мероприятие.
Ольга невольно закрыла лицо руками.
– Боже мой, мне стыдно! Ты не представляешь, как мне стыдно! И ты после этого еще со мной разговариваешь, узнав обо мне все! Другой на твоем месте вышвырнул бы меня из машины прямо на ходу.
– Мне бы не хотелось повторяться, Ольга, но ты нужна мне… даже такой. Ты моя судьба, а ее, как ты знаешь, не выбирают. Я просто хотел бы услышать все это от тебя, а не от людей, для которых ты была обыкновенной вещью. Так я слушаю тебя… как все это началось?
Ольга заметно успокоилась. Выдвинув пепельницу сильным, почти мужским движением, раздавила окурок, просыпав темно-зеленый табак.
– Обыкновенно. Приехала в Москву, полная надежд, со своим парнем. Красивая, стройная, думала стать манекенщицей, а мой обормот проигрался в карты на второй же день, и мне пришлось отрабатывать его долг в «Массажном салоне». Называется красиво, а на деле самый обыкновенный бордель. Небольшая двухкомнатная квартира, набитая пятнадцатью девками. Через каждые полчаса приходит клиент и выбирает кого-нибудь из нас. Бывало, до того наработаешься, что потом врастопырку ходишь.
– Что стало с тем парнем?
В глазах Стася появился металлический блеск, незнакомый Ольге прежде. Глядя на его застывшее лицо, вполне можно было поверить во все ужасные слухи, что вертелись вокруг его имени.
– Зарезали его, – безразлично махнула рукой Ольга. – Он потом опустился, стал бомжевать, ночевал по подъездам. Прибился к какой-то группе таких же. А дисциплина у них там строгая. Что-то сказал не то, вот его и не стало. А что?