Развалившись на ковре в гостиной, Энди сначала пролистал комикс – не читая, наслаждаясь рисунками. После этого внимательно прочел его от корки до корки. А после этого – отдельно понравившиеся ему моменты. Когда с комиксом было покончено, он почувствовал, что глаза его слипаются.
Пожелав спокойной ночи родителям, он поднялся к себе в комнату. И, как любой другой ребенок, уснул прежде, чем голова его коснулась подушки.
И снился ему кошмар.
Он снова был маленьким. И снова убегал от Арбузного Джека. А тот тянул к нему свои пальцы-ветки, гибкие, в молодых клейких листочках. Ветви цеплялись за штанины и не давали ему двигаться. Энди хотел позвать на помощь, но, как это обычно бывает в снах, рот его был будто набит липкой манной кашей. Он не мог вымолвить ни слова. А Арбузный Джек все тянул к нему свои руки. И вместо пустых глазниц у него были глаза его нового друга. В них читался страх, мольба и надежда. Наконец Энди удалось найти укрытие – какой-то темный чулан.
Он запер дверь, забился в угол и закрыл глаза, беспрестанно повторяя: не надо, не надо, не надо, ненадоненадоненадо…. А в дверь громыхал всем своим кургузым телом Арбузный Джек.
Энди проснулся от собственного протяжного крика: не наааадооооо. За окном и правда громыхало. Казалось, разверзлись все хляби небесные, а гром будто нарочно колотил в пустое ведро над крышей дома.
Мальчик был настолько испуган, что включил ночник. Боязливо заглянув под кровать, он спустил ноги на пол и прошлепал к коробке с игрушками. Из нее он выудил видавшего виды плюшевого зайца – впервые за долгое время тот оказался востребованным.
Вздрагивая от каждого отблеска молнии и раската грома, Энди уснул зыбким сном.
***
Утро, как это бывает после летней грозы, почти не принесло прохлады. Ночной ливень оставил после себя мутные лужицы воды на заднем дворе и легкую духоту в воздухе.
Энди проснулся поздно – мама уже во всю хозяйничала на кухне. И как она ни старалась, все равно: то нож стукнет, то ведро громыхнет. Мальчик сладко потянулся, не открывая глаз, чтобы не спугнуть легкую дрему, и перевернулся на другой бок.
Суббота. Сегодня можно не вставать с утра пораньше, чтобы помочь родителям. Можно нежиться в постели хоть до обеда. На завтрак по субботам вместо надоевших хлопьев и молока были блинчики или вафли.
И так уютно было Энди лежать в кровати, ждать, когда поднимется мама, осторожно ступая по скрипучим ступенькам. Тихонько постучится в дверь и, не дождавшись ответа, войдет в комнату. С собой она принесет такой знакомый запах фермы, а еще ванили и сдобного теста.
– Вставай, соня, – ее ласковый голос слышен почти над самым ухом. В такие моменты Энди как будто нехотя открывал глаза, а потом обнимал ее за шею изо всех своих детских сил. – Завтрак стынет, – она целовала его в макушку и спускалась вниз.
Но сегодня мама что-то не спешила подниматься. Шум из кухни переместился в гостиную – там к нему прибавился негромкий говор отца. Что он говорил, разобрать было невозможно. Но по тону Энди понял, что они о чем-то спорят. Зарывшись головой в подушку, чтобы не слышать шума, он снова уснул.
В следующий раз Энди проснулся далеко за полдень. Как был, в пижаме, спустился на кухню. На столе он увидел записку, а под полотенцем нашел еле теплые вафли – вот зачем гремела мама. Он прочитал записку:
Сынок, мы уехали к ветеринару – Клевер повредил ногу во время грозы. Будем после обеда. Двери и окна держи запертыми. Целую.
Мама
Энди оставался один часто. Непременным условием было – держать все двери запертыми, не открывать незнакомцам, а окно открывать только в той комнате, в которой находишься. Если же из комнаты уходишь, окно следует обязательно закрыть. Мама до сих пор переживала, оставляя его одного – лет 10–15 назад в округе орудовал неизвестный, который крал детей. Детей после этого не находили – ни одного.
Энди до сих пор помнил, как инструктировала его мама, впервые оставляя одного. Огромный список всего, чего можно и нельзя делать дома, приготовленная будто на несколько дней вперед еда. Ее страх дошел до такой степени, что она почти три часа ходила по пятам за Акселем – отцом Энди, умоляя его оставить мальчику ружье на случай «а вдруг что». Доводы о том, что Энди всего шесть лет, и что от ружья он может получить больше увечий, чем от мифического похитителя детей, дошли до нее не скоро.
Что ж, в этот раз все обошлось тихо и мирно. Энди подошел к кухонному окну, выходившему на арбузное поле. Ему показалось, что он заметил соломенную шляпу своего нового друга. Взгляд его скользнул по Арбузному Джеку, и Энди застыл с открытым в немом крике ртом. Пугало смотрело в его сторону, ощерив в злостном оскале беззубую пасть, помахивая рукой-веткой.