– Какие?
Начальник уголовной полиции Варнке тяжело вздохнул: он прекрасно понимал, что Лену не купить на общие фразы.
– Об отравлении ядом. Тропическим ядом, как думает доктор Хенриксен. При попадании в организм этот яд довольно быстро разрушается, и доказать отравление практически невозможно. Однако доктор Хенриксен заметил в тканях изменения, которые, по его мнению, указывают на отравление. Он обратился в Институт тропической медицины в Гамбурге, но результаты придут очень нескоро. Судя по всему, мы имеем дело с неизвестным науке ядом. Я пообещал нашим фленсбургским коллегам, что пришлю своего человека, который ознакомится с делом на месте. К вам будет приставлен полицейский из Фленсбурга. Он окажет вам посильную помощь, у вас будет полная свобода действий.
С этими словами Варнке подтолкнул папку к Лене через стол.
– Здесь копии всех отчетов.
Лена мысленно застонала. Даже сложив два и два, она не понимала мотивов Варнке. Почему он выбрал именно ее, Лену? Явно не потому, что доверял ей больше, чем остальным. После того случая Лену хотели понизить до комиссара. Этого (или чего похуже) не случилось только благодаря заступничеству Энно Айльца, предшественника Варнке, который уже вышел в отставку. Но шуму тогда было…
– Вы не доверяете мне, – сказал Варнке. – И я вас прекрасно понимаю. Наши отношения несколько осложнились… Если можно так выразиться?
Вот теперь Лена окончательно перестала что-либо понимать. Варнке никогда раньше с ней так не разговаривал. Он казался искренним, что беспокоило еще сильнее. Что стоит за этим назначением?
– Пожалуй, – наконец сказала Лена.
– В детстве мама учила меня: в конфликте всегда виноваты двое.
Окинув начальника серьезным взглядом, Лена заметила:
– Ваша мама – очень мудрая женщина.
– О, да! К сожалению, я понял это слишком поздно. Что ж, ладно, – вздохнул Варнке и подтолкнул папку еще ближе к Лене. – Что думаете? Готовы заняться этим делом?
«Почему я ему не доверяю?» – подумала Лена. Что-то здесь было не так.
– Я не в том положении, чтобы отказываться, – сказала она, стараясь, чтобы ее голос прозвучал не слишком резко.
Варнке поднял брови.
– Какая… интересная формулировка. Однако в данном случае ваши слова не соответствуют действительности. Вы можете отказаться от дела, и никаких санкций не последует. Если хотите, могу пообещать вам это в письменном виде.
Лена взглянула на наручные часы.
– Я успеваю сесть на последний паром, он отправляется вечером. Амрумская полиция уже знает о моем прибытии?
– Узнает самое позднее через десять минут после того, как вы покинете мой кабинет. – Варнке прочистил горло. – Держите меня в курсе расследования. – Он пододвинул к Лене лист бумаги. – Пожалуйста, для связи используйте только указанные здесь электронную почту и номер телефона.
Лена взглянула на лист. Она не знала ни адреса, ни номера. Оба казались частными.
– Пожалуйста, доверьтесь мне хотя бы на этот раз, – добавил Варнке.
– Я бы хотела получить от вас письменное распоряжение.
Варнке положил перед Леной еще один лист бумаги.
– Я так и предполагал. Это вас устроит?
Лена бегло прочитала документ, кивнула и встала.
– Одного отчета в день достаточно? – спросила она.
Варнке тоже встал и протянул Лене руку.
– Более чем. Желаю вам удачи. Будьте осторожны.
Лена окинула его непроницаемым взглядом. «Ну, больше свои карты я никому не раскрою», – хотела сказать она, но вместо этого поинтересовалась:
– Могу ли я рассчитывать на вашу полную поддержку?
– Да. Более чем, – повторил он.
Кивнув, Лена направилась к выходу, остановилась в дверях и бросила через плечо:
– Я свяжусь с вами не позднее завтрашнего вечера.
Лена припарковала свою служебную машину перед Институтом судебной медицины. Невзрачное кирпичное здание обладало грубым обаянием многих послевоенных построек этого города. Во время Второй мировой Киль, важный военно-морской порт, оказался разрушен процентов на восемьдесят, а Кильский залив, впадающий в Балтийское море, стал крупнейшим в мире кладбищем затонувших кораблей, которых там насчитывалось более трехсот пятидесяти.
Последние два часа Лена просматривала документы и говорила по телефону. Ей претила мысль о том, чтобы стать марионеткой Варнке. Она не хотела быть очередной пешкой на шахматной доске, которой в любую секунду пожертвуют ради короля или ферзя.
Энно Айльц, которому Лена позвонила первым, был озадачен поведением Варнке не меньше нее.