- Этот тип пытается меня убить! - крикнул мертвец.
- Не совсем верная формулировка, - заметил я.
Она убрала руку куда-то за голову, и ее волосы взметнулись на ветру. Спрыгнув вниз по склону, она наспех обмотала передающую антенну красной резинкой для волос. И прежде чем я успел помешать ей, сделала шаг назад, вскинула руку над головой и поворотом кисти указала вниз, на антенну.
Неслышный выстрел охотника - где-то там, вдалеке - разнес антенну на куски.
Она посмотрела на меня.
- Он всегда за мной следит. Обычно это меня достает. Но иногда бывает полезно.
- Если вы позволите ему быть полезным слишком часто, - сказал мертвец, - он никогда от вас не отстанет.
- Это уж мое дело. - Хотя она только что его спасла, официантка смотрела на мертвеца совершенно бесстрастно. Ее глаза спокойно и внимательно изучали его самого и теперь уже бесполезные приборы. - Я видела, в какую задницу ты угодил. Хотела было плюнуть, но… У меня выдался свободный вечерок.
Она улыбнулась, словно солнце выглянуло из-за туч, и пошла прочь.
- Можно попросить вас об одолжении? - стуча зубами от холода, произнес мертвец.
- В чем дело?
- Когда вы будете это рисовать… Не могли бы вы сбросить мне несколько фунтов? - Он взглянул на нее. - Всего парочку? Эффект картины ведь от этого не изменится.
- С чего вы взяли, что я собираюсь вас рисовать?
- Я это знаю.
Она пожала плечами.
- Правда и милосердие не так несовместны, как кажется.
Она сняла с себя куртку и накинула ему на плечи. Раскрасневшаяся на холодном ветру, она была стройна и прекрасна. Не думаю, что наш друг-охотник действительно намеревался когда-нибудь ее поймать. По крайней мере, мне хотелось на это надеяться.
Она снова двинулась прочь, на этот раз быстрее, легким пружинящим шагом взбираясь вверх по склону.
- Сознание есть иллюзия, - произнес голос моего клиента. Он вдруг утратил всю свою фальшивую хрипотцу, всю видимость объема и реальности, и звучал как простое сообщение.
- Если сознание - иллюзия, - тут же отозвался мертвец, - то кто же тогда остался в дураках?
- Нет ничего более бессмысленного, чем играть в слова с самим собой, - ответил мой клиент.
- Некоторые считают, что сознание - это и есть игра в слова.
- Я-то точно знаю, что такое сознание. Это сырая, недоработанная операционная система, способ кое-как слепить вместе несовместимые программы, выпущенные для разных целей и в разное время. Мы строим в голове модель реальности, чтобы работать с ней на скорости приблизительно пятнадцать бит в секунду. Вот эту модель мы и называем сознанием.
- Но тебе эта модель уже не нужна, - сообразил мертвец. - Обработка данных идет несравнимо быстрее, нет всего этого архаичного «железа», не нужны неуклюжие, приблизительные методы, чтобы узнать лицо или заключить сделку.
- Верно. Здесь в сознании нет нужды.
- Хм… Значит, ты не в сознании? Просто притворяешься, чтобы нам было спокойнее? Как это мило с твоей стороны.
- Да я в таком сознании! Но… я бережно храню его - что-то типа того, как фольклорный ансамбль надевает узорчатые национальные костюмы исчезнувшего народа.
- Я всегда отличался сентиментальностью, - пробормотал мертвец. - Вечно храню всякое старье. Кэрол это ужасно раздражало. - Он продолжал уже громче: - А если твое сознание исчезнет, это ведь все равно что умереть, так?
Ответ прозвучал незамедлительно:
- Да.
- О Господи! - Мне в конце концов пришлось вмешаться в этот моно-диалог. - Эй! Вы наняли меня, потому что хотели снова поселиться в собственном теле, а не для того, чтобы вытягивать из него остатки биоэлектрического потенциала? Вы хотели вернуться, пока не исчезли окончательно!
Мой клиент ничего не ответил.
- В самом деле, - в голосе мертвеца слышалось упрямство, а не удивление. - Ты не помнишь, случайно, какого черта я врезался в это ограждение? Дорога была сухая, как в пустыне…
Я не смог удержаться, чтобы не вставить:
- Он говорил, там оставалась полоска льда.
- Что ж, я бы так и сказал, верно. На удивление бездарная попытка самоубийства.
- Кэрол… - проронил мой клиент.
- Слава богу, она никогда не узнает, как я облажался! Только это меня и утешает. Что ж, приходится учиться на собственных ошибках. Я больше не собираюсь убивать себя.
Я повернулся к ним спиной и вытащил телефон. Из-за косых лучей осеннего солнца казалось, будто весь мир накренился набок.
- Мам, прости насчет Барнаби. Я знаю, что ты… Возможно, я так и не смог его простить. Не знаю.
Очаровательная дама из Социальной службы организовала похороны моей матери и нашла мне приемную семью, но в первую же ночь я сбежал и отыскал Барнаби. В мамином письменном столе лежали все документы, касавшиеся переселения. У Барнаби не хватило ума их забрать.
- Мам!
Теперь в трубке не просто слышался шум помех. В нем звучали флейтовые нотки и сложные мелодические рисунки. Она не умерла, не исчезла. Но мне больше не с кем было разговаривать.
- Ты столько для меня сделала, - сказал я. - Я никогда этого не забуду.
Дети всегда говорят это слишком поздно. Мама воспитывала меня и после того как умерла. Она всегда была рядом, все эти годы моей жизни у Барнаби, и потом тоже. Это она помогла мне выследить его и, сыграв на чувстве вины, заставила приютить меня. Она сделала все возможное, чтобы остаться со мной.
Я выключил телефон.
Они все еще разговаривали, этот мертвец и его… душа? Тихо и мирно. Я бросил снаряжение и начал спускаться вниз по склону.
Перевела с английского Зоя ВОТЯКОВА
© Alexander Jablokov. Dead Man. 2006. Печатается с разрешения автора. Рассказ впервые опубликован в журнале «Asimov's SF» в 2006 г.