ГЛАВА 10
— Ты издеваешься?
Егор встряхнулся, насилу сконцентрировав внимание на настоящем. Он сидел, подперев кулаком щеку, на высоком стуле у стойки с медицинскими баночками-скляночками доброй половине которой вообще не знал, какое дать название.
Илларион же последние десять минут, нахмурившись, что-то монотонно ему втолковывал. За разговором не уследить, если дрейфовать в прошлом.
— И в мыслях не было, — ответил другу.
— Как раз в мыслях тебя и было. Ты меня вообще слышал? А, неважно, — небрежно махнул рукой ученый. — Добавку будешь?
— Что?
— Коньяк, говорю, еще будешь? Или тебе чего покрепче?
Для пущей наглядности Илларион выудил из-под стойки пузатую бутылку из синего прозрачного стекла и потряс ею. Жидкость взбурлила, взметнулась вверх, облизывая стенки бутылки, немного вспенилась и вновь опустилась на дно, прикрывая его всего на два пальца. Драконье пойло.
Егор подтолкнул стакан в сторону друга. Не все ли равно, чем заливаться, если любое пойло одинаково обжигает глотку и ложится свинцовой тяжестью в желудке?
Уже приговорили две бутылки коньяка, а опьянение не наступало.
— Не хочешь рассказать, что с тобой происходит?
Егор лишь пожал плечами, опрокинув предложенный алкоголь одним глотком, и вновь совсем не почувствовал вкуса. Сейчас его можно было опоить чем угодно! Подсыпать отраву или ведьминское зелье — он не смог бы уловить подвоха! Черт! Без сверхчутья он оказался слабее младенца!
— А что со мной происходит?
Не говорить же ему правду, в самом-то деле?
О том, что все мысли, занимала Катя, что занозой засела и в голове, и в сердце.
Егор никак не мог избавиться от воспоминаний того, что произошло между ними в пещере. Эти видения преследовали его почти каждую чертову минуту и стали причиной жгучей боли в паху! Будь все проклято!
— Хочешь сказать, что это твое нормальное состояние? — саркастически изогнул бровь Илларион.
Егор лишь хмыкнул.
Пусть понимает, как хочет.
— Ты стал дерганным. Даже для тебя это слишком.
— Правда, что ли?!
— Кидаешься на всех, кто подворачивается под руку, весь персонал распугал своим рычанием. Что происходит?
Если б он только сам это знал!
— Того, что я больше не чувствую свою сущность и не могу ее призвать, по-твоему мало?
Друг чуть наклонился вперед и заглянул ему в глаза так пристально, точно пытался мгновенно высмотреть мантикору в глубине зрачков.
— Я уже говорил, что занимаюсь этим вопросом. Дай время.
— А если я не хочу ждать?!
— Геката не простая девица, чтобы я с ходу мог понять, что она там намудрила с той вещицей, которую ты кокнул!
— Случайно, — поправил его Егор.
— И как все исправить.
— Ты, правда, думаешь, что это обратимо? — он впервые за разговор выразил некую долю заинтересованности.
Повисло молчание, красноречивее любых слов.
То ли друг специально медлил, проверяя на прочность терпение Егора, то ли действительно подыскивал правильный ответ.
И… не находил его.
Легкое потрескивание от газовой горелки разбавляло напряженную тишину.
— Я чувствую себя обычным человеком, — глухо признался Егор. — Это бесит.
Признание далось тяжело. Даже под ложечкой неприятно заныло от собственных слов.
— Я знаю. Но от сущности, что дается при рождении, не так легко избавиться. По крайней мере, я о таком никогда не слышал.
— И это должно меня утешить?
Илларион шумно вздохнул, одним точным взглядом напоминая, что его собственное терпение совсем не безгранично.
— Мантикора — часть тебя, а значит, сосуществовать по отдельности вы не способны. Она не может исчезнуть в никуда. Нам просто надо понять, каким образом вновь наладить связь между вами.
— Звучит многообещающе. Уже есть варианты? Мне пить горячую мочу, бегать голышом при красной луне или соблазнить сотню девственниц?
Одну невинную деву (неудачный опыт Кати и за опыт считать не стоило) он почти соблазнил. Только непонятно почему остановился на полпути, а сейчас вот мучается.
— Последний вариант совсем неплох, но для таких, как ты, он не подходит. Слишком легкая задача. Мы обязательно найдем выход из этого дерьма. Просто наберись терпения.
Егор промолчал, вновь разглядывая прозрачное дно пустого стакана.
Самым необычным в сложившейся ситуации оказалось то, что исчезновение связи с мантикорой беспокоило его намного меньше, чем неистовая тяга к девчонке.
Он жаждал владеть не только ее телом, но и душой, сердцем, мыслями… Взять все возможное! Только так, казалось, можно было утолить этот невыносимый внутренний голод, что требовал полного обладания.