В нашей с Мерсером практике бывали случаи, когда насилие просто инсценировали. Тогда нам приходилось искать другую, подлинную причину преступления. Сейчас речь шла об одинокой старой женщине, частично парализованной, которая жила в Гарлеме на пособие. Ее смерть не могла иметь отношения ни к служебным интригам, ни к профессиональной конкуренции, ни к семейной ссоре, ни к какой-нибудь эксцентричной краже драгоценностей с неожиданным убийством.
— Хорошо бы взглянуть на снимки комнаты, — сказал Мерсер. — В доме все было перевернуто вверх дном.
Сбоку от кровати стояла ночная тумбочка. На ней лежал перевернутый стакан, в котором жертва хранила вставную челюсть. Вещи на обеих полках были опрокинуты и сброшены на пол. На одном из снимков виднелся комод с тремя ящиками, каждый из которых вытряхнули, а содержимое разбросали по комнате.
— Она носила кольца или браслеты?
Я взяла новое фото и посмотрела на сморщенные руки Маккуин Рэнсом.
— На теле ничего не нашли, — ответил Киршнер.
Мерсер проверил другие фотографии и подтвердил, что нет даже обручального кольца.
— Я попрошу Майка узнать, были ли у нее какие-нибудь ценные вещи, хотя, судя по этим снимкам, вряд ли, — сказала я.
— Доктор Киршнер, у вас найдется увеличительное стекло? — спросил Мерсер.
Киршнер вышел из комнаты и вернулся с лупой.
— Кажется, у нас есть над чем поработать, — заметил Мерсер. — В доме не нашли ничего, кроме старой рухляди, но мне сдается, если как следует покопаться в ее прошлом, мы сможем узнать что-нибудь полезное.
— Что ты там углядел? — поинтересовалась я.
— Приходилось когда-нибудь слышать о Джеймсе Ван дер Зее?
Мы с Киршнером кивнули.
— Гарлемский ренессанс, — ответил судмедэксперт. — Один из лучших афроамериканских фотографов.
— Взгляни на это. — Мерсер передал мне увеличительное стекло. — Прочитай надпись внизу фотографии, которая висит над изголовьем.
Я взяла у него глянцевый снимок. Фотографию сделал коп, стоявший у изножья кровати, поэтому тело жертвы выглядело слегка удлиненным. Прямо у нее над головой на стене висел черно-белый фотопортрет. В кадр попали только две трети фотографии. Головы не было видно.
В нижнем правом углу портрета стояла подпись, и я прищурилась, чтобы прочесть: «Куини от ее преданного поклонника Джеймса Ван дер Зее. 1938».
— А теперь взгляни повыше.
Даже без лупы я легко разглядела жестокую иронию в этом снимке. Пышное нагое тело юной Маккуин Рэнсом висело над ее собственным трупом, лежавшим практически в той же позе.
9
Мерсер ушел от меня в половине десятого. Я положила свежую почту и документы на столик в прихожей и отыскала в записной книжке домашний телефон Нэнси Таггарт.
Я не звонила ей раньше, чтобы она успела узнать об исчезновении Даллеса Триппинга и его приемной матери.
— Мисс Таггарт? Это Алекс Купер.
— Да?
В ее тоне слышался скорей вопрос, чем приветствие.
— Сегодня вам должен был позвонить секретарь судьи Моффета, по поводу завтрашней явки в суд Даллеса Триппинга.
— Да, он мне звонил.
— Никаких проблем не будет, верно? — спросила я.
Таггарт замялась.
— Думаю, что нет.
— Вам известно, где сейчас мальчик?
— Извините, мисс Купер, но я не обязана отвечать на ваши вопросы. Вы сами это знаете.
— Да, конечно. Я только хотела убедиться, что вы в курсе, что сегодня днем мне звонила его приемная мать и…
Таггарт резко перебила:
— Когда? Что она сказала?
— Возражать, что вы тоже не имеете права задавать мне вопросы, было бы слишком ребячливо, не правда ли? — улыбнулась я. — Уверена, вы не меньше моего озабочены судьбой Даллеса.
В трубке замолчали. Таггарт явно не хотелось признавать, что я могу заботиться о чем-то ином, кроме победы в своем деле.
Я решила зайти с другой стороны.
— Я не знаю имени приемной матери, — сказала я, надеясь, что это может успокоить Таггарт. — Но у нее был очень встревоженный голос, когда она позвонила моей помощнице и сообщила, что хочет увести мальчика в какое-нибудь «безопасное место».
— Уверена, что у нее не было оснований для паники, — сказала представительница детского дома. — Эндрю Триппинг ведет себя вполне корректно. Наверно, у нее просто сдали нервы.
— Вы хотите, чтобы я занесла это завтра в протокол?
— Советую вам не поднимать этот вопрос, мисс Купер, пока я не появлюсь в суде. Секретарь сказал, что я должна приехать в четыре часа дня, после школы. Я так и сделаю.