Мечты о спасении не помогли. Я принялась дергать связанными руками и извиваться, стараясь ослабить узлы на лодыжках. Стоп, сказала я себе, надо по очереди. Я была слишком взволнована и слаба, чтобы делать два дела сразу.
Мои попытки освободиться оказались тщетными. Я облокотилась на спинку стула и закрыла глаза. Думай, приказала я себе. Делай, что угодно, только не поддавайся парализующему холоду. Думай. Но думать я могла лишь о том, почему мы должны были заподозрить Уинстона Шрива.
Из досье Шрива мы с Майком сразу должны были понять, что проект «Блэкуэллс» не отвечает его профессиональным интересам. Этот человек посвятил свою жизнь изучению классических исторических мест и древних цивилизаций, таких, как Петра и Лютеция. А этот маленький клочок суши — слишком современный и слишком незначительный с точки зрения культуры, чтобы заинтересовать его.
И разве не сама Лола Дакота рассказала ему о бриллиантах? Она знала, что он — потомок Фриленда Дженнингса. Должна была знать. Той ночью много лет назад, когда она привезла его на остров, занималась с ним любовью и смотрела фейерверки, они тоже глядели на легендарный многоквартирный дом. Что сказал нам Шрив, описывая эту романтическую сцену? «До моего рождения там жил мой отец» — очень похоже на вид из окна камеры его деда.
Злость на саму себя еще больше меня утомила. Я гадала, вспомнит ли Майк о великодушном предложении Шрива, когда мы сказали, что собираемся покататься по острову. Как он настаивал, что сам свозит нас сюда. Разве может убийца мечтать о большей власти? Я представила, как бы он вел себя и что чувствовал. Он провел бы нас через ворота, провез на расстоянии плевка от больницы и лаборатории, предупредил о падающем граните и битом стекле. Ради нашей же безопасности. И все это время знал бы, что труп Шарлотты Войт у нас под носом.
Скорее всего, это Уинстон Шрив звонил жене Паоло Рекантати под видом профессора Греньера. Шрив умен и отлично понимал, что скандал в колледже подорвет положение Рекантати. Его можно легко заставить убрать конверт из кабинета Дакоты — особенно если такой безвредный поступок решит все проблемы. А миссис Рекантати никогда не встречалась ни с одним из них. Значит, она не отличит голос Греньера от голоса Шрива.
Поначалу, придя в сознание, я хотела верить Уинстону Шриву. Хотела верить, что я в безопасности и могу ему доверять. Он не убивал Шарлотту Войт. Но разве мог он придумать более жестокую судьбу, чем оставить ее труп в этом заброшенном месте?
А что насчет Лолы Дакоты? Почему ее убили? В отличие от Шарлотты, ее смерть не была несчастным случаем.
Потом я вспомнила, что сказал Клод Лэвери. Он старался убедить нас, что не видел Лолу почти месяц. Со слов Барта выходило иначе. Клод точно помнил, что сказала Лола во время их последнего разговора: она знает, где Шарлотта Войт, и собирается встретиться с девушкой.
Из-за этого мы с Майком надеялись, что Шарлотта жива. Я сбросила дурман успокоительного и принялась выстраивать логическую цепочку событий.
Если прав Барт, тогда Лэвери и Лола встретились у подъезда. Лэвери уже грозила тюрьма, и ему не хотелось становиться еще и козлом отпущения в расследовании убийства — он ведь был последним, кто видел Лолу Дакоту живой.
Но вдруг она доверяла ему настолько, что рассказала о своих догадках? Что ей известно, где Войт, и она собирается увидеть ее, найти. Как и я, Лэвери предположил, будто эти слова означают, что Шарлотта жива. Но Лола знала правду. Сказала ли она об этом Шриву, пока меньше часа находилась у себя в квартире? Может, она угрожала съездить на остров за доказательствами? И кто помешал ей это сделать? Шрив?
Я снова начала извиваться, тратя последние капли сил на свои путы. Не знаю, действительно ли они ослабли или мне просто хотелось в это верить.
Я остановилась отдохнуть. В огромную дыру, когда-то бывшую окном, врывался яростный ветер. Он находил лазейки в моей одежде, задувал в капюшон парки, колол уши, со свистом пробирался в рукава, проверяя на прочность термобелье.
Бездомные выживают в такие зимние ночи, говорила я себе. В этот момент на всех городских улицах и тротуарах, в картонных коробках и дверях магазинов ютятся старики. Немощные, больные. Ты сможешь, нашептывали тихие голоса. Люди знают, что ты пропала, тебя уже ищут. Сколько пустых столов осталось рядом с Шарлоттой? Что мне придется сделать, чтобы не оказаться на одном из них в ожидании весенней оттепели?
Заскрипел снег, и я услышала шаги. Потом показалась узкая полоска света. Уинстон Шрив вернулся и принес шестифутовый кусок толстой веревки.