Я кивнула, слизнула слезу, скатившуюся в уголок рта, и невольно улыбнулась, слушая, как Джейк называет имена моих друзей.
— Что же, я начну с них, только на рассвете. Если ты настаиваешь, придется снарядить собачью упряжку и отправиться за ними по Херинг-крик-роуд. Иначе до них по такому снегу не добраться. Если я не могу завоевать тебя сам, значит, привезу сюда союзников, которые помогут мне убедить тебя, что это — единственное разумное решение. Позвоню Эстер. И Лесли Лэтэм. Где Энн и Вернон?
Я хотела ответить, но знала: стоит мне заговорить, как очарование момента исчезнет. Никакие слова Джейка не убедят меня переехать к нему без свадьбы. А он думал о постоянных отношениях не больше моего. Я знала его достаточно хорошо и была в этом уверена. Я дорожила своей свободой и независимостью. Хотя мне нравилось быть с ним, мы знакомы всего полгода. Кроме того, у нас обоих была настолько сумасшедшая жизнь, что еще неизвестно, удастся ли нам сохранить отношения.
Джейк заговорил своим самым лучшим репортерским голосом:
— В эфире экстренный выпуск новостей. Леди и джентльмены, эта новость только что поступила. Эксклюзив от Лиз Смит. В прямом эфире Чилмарк, Мартас-Виньярд, где бывший прокурор Александра…
— Бывший прокурор? — Я приподнялась на локте и заглянула Джейку в лицо. Я была убеждена, что кончик носа у меня покраснел и обязательно выдаст мои слезы.
— …Купер объявила, что после конференции с ее товарищем по студенческому общежитию и лучшей подругой Ниной Баум, при поддержке других верных куперитов, она собирается освободить квартиру номер 20А в…
— Можем мы вернуться к «бывшему»?
— Надо было как-то привлечь твое внимание, и кажется, мне это удалось. Судя по всему, пламя тебя заворожило. Как насчет этого, дорогая? Разумеется, ты можешь привезти свою одежду. Да, всю одежду. Я выброшу из шкафа в коридоре свои рубашки, клюшки для гольфа и теннисные ракетки. У тебя глаза слезятся. — Он замолчал и поцеловал мои мокрые веки. — Клянусь, я освобожу место для всех твоих коробок с обувью от «Стюарта Вайцмана».[61] Что я забыл?
— Ты забыл, что мой мозг отравлен виски и вином, а сверху еще залит шампанским. Ты забыл, что все, сказанное мной в этот замечательный момент на острове посреди Атлантического океана в штате Массачусетс, не будет иметь силы, когда мы вернемся в юрисдикцию Нью-Йорка. Так что даже будь я настолько податливой и согласись на твое щедрое предложение…
— Ты можешь сказать все, что угодно, кроме «нет». Скажи, что польщена, что подумаешь об этом, что грузчики придут в четверг, что ты попросила их прийти сегодня, потому что надеялась, что я попрошу тебя об этом, что бросишь все мирские блага и придешь босая, в одной шелковой пижаме. Любой из этих ответов подойдет. Единственное, что я не хочу получить на Рождество, — чтобы сегодня ночью ты меня отшила.
— Договорились. Это великолепное предложение. И я очень-очень счастлива. Хотя бы потому, что ты хочешь жить со мной.
Джейк задумался.
— Разве в детстве тебя это не бесило больше всего на свете? Ты никогда не спрашивала родителей, можно ли сделать что-нибудь замечательное или интересное в следующие выходные? Например, пойти на ярмарку, получить новый велосипед или купить щенка, а они отвечали «может быть»? Кажется, именно это я сейчас и получил. Большое, жирное «может быть». Подумайте о моем предложении, мисс Купер. Надеюсь, оно не даст тебе заснуть всю ночь. И не только сегодня, а все последующие ночи, пока ты не сдашься, не всплеснешь руками и не постучишься ко мне дверь, умоляя тебя впустить.
— Может, откроем твои подарки?
— Ага, взятка. Попробуй, отвлеки меня материальным.
Я потянулась к свертку под елкой и отдала его Джейку, который медленно развернул бумагу и положил ее рядом.
— Где ты их нашла? Кажется, всю ночь не буду спать я.
Три тома в кожаном переплете — первые издания его любимых произведений. Джейк, как и я, собирал книги и вечно охотился за редкостями, чтобы пополнить книжные полки. Бережно держа книги, он читал имена на корешках:
— Фолкнер, Хамметт, Китс. Сборники, и самые любимые. Какой прекрасный подарок!
Из чулка с его именем я вынула коробочку поменьше.
— Что-то еще?
На этот раз он с нетерпением разорвал красную ленту, завязанную бантом. Под блестящей белой подарочной бумагой оказался черный кожаный футляр. Внутри лежала пара эдвардианских запонок — зеленовато-голубая эмаль в золоте семьсот пятидесятой пробы.